Формирование российской адвокатской школы в 60-70-е гг. XIX в. Выдающиеся представители адвокатуры

Русская адвокатура 1864-1917гг. 

 

Цель издания новых Судебных уставов заключалась, как писал Им­ператор Александр II в указе Правительствующему Сенату, в том, что­бы "водворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех подданных, возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе то уважение к закону, без которого невозможно общественное благосостояние и которое должно быть постоянным руководителем действий всех и каждого: от высшего до низшего". 

Судебные уставы вполне соответствовали этой великой цели. Они даровали полную самостоятельность судебной власти, отделив ее от административной. Они создали стройную и прочную систему судеб­ных инстанций, способствовавшую быстрому и единообразному отправлению правосудия. Они обеспечили надлежащий состав судебно­го персонала, определили его интеллектуальный и нравственный ценз, содержали нормы о материальном положении судей и их несменяемо­сти. Далее, они привлекли к участию в отправлении правосудия пред­ставителей народа в лице присяжных заседателей, сословных предста­вителей и мировых судей. Наконец, они преобразовали судопроизвод­ство, обратив его из тайного, следственного и письменного в гласное, состязательное и устное, и создали официальный институт судебной защиты в лице присяжных поверенных. 

Судебную реформу 1864г. разрабатывали образованнейшие отече­ственные юристы того времени - С.И.Зарудный, Д.Л.Ровинский, Н.И.Стояновский. Учитывая традиции страны и опыт западноевро­пейских держав, они восприняли отчасти немецко-австрийский тип адвокатуры, особенности которого состояли в соединении в одних ру­ках функций правозаступничества и судебного представительства, хотя не все юристы дореволюционной школы относились к этому по­ложительно. Профессор Е.В.Васьковский, например, отстаивавший необходимость разделения двух функций адвокатуры, считал, что при таком положении "адвокат из ученого эксперта и судебного оратора, каким он был в качестве чистого правозаступника, становится практи­чески дельцом, маклером по юридической части, имеющим тем больше успеха в публике, чем больше сметливости, юркости и даже неразбор­чивости в средствах он проявит при устройстве материальных интере­сов своих клиентов". Организационное устройство адвокатуры в Рос­сии во многом напоминало французское по характеру внутреннего са­моуправления, системе дисциплинарных взысканий и порядку дисци­плинарного производства. 

Адвокатура на основании Судебных уставов 1864 г. была выражена в двух формах: присяжные поверенные и частные поверенные. Рус­ским законодательством были определены условия допущения к рабо­те в присяжной адвокатуре: допускались лица, достигшие 25-летнего возраста, имеющие русское подданство, высшее юридическое образо­вание и опыт практической деятельности (ст.354 Учреждений Судеб­ных Установлений от 20 ноября 1864 г.). Помимо этих условий адво­каты должны были быть финансово независимыми, дееспособными и полноправными подданными, безукоризненными в нравственном от­ношении. 

 

Подготовка кандидатов в адвокатуру, согласно ст.354 Учреждений Судебных Установлений, осуществлялась по следующим направлени­ям: 

1) служба по судебному ведомству в тех должностях, на которых приобретаются практические знания по производству судебных дел; 

2) состояние кандидатами на судебной должности; 

3) занятие судебной практикой под руководством присяжных поверенных. Во всех трех случаях продолжительность данной деятельности должна была со­ставлять не менее пяти лет.

 

Не допускались в адвокатуру: 

1) лица, состоящие на службе от правительства или по выборам, за исключением тех, которые занимают почетные или общественные должности без жалования; 

2) объявленные несостоятельными должниками; 

3) опороченные: 

а) подвергшиеся по судебным приговорам лишению или ограниче­нию прав состояния, а также священнослужители, лишенные духовно­го сана по приговорам духовного суда; 

б) состоящие под следствием за преступления и проступки, кото­рые влекут за собою лишение или ограничение прав состояния, и не оп­равданные по обвинению в таких преступлениях и проступках; 

в) исключенные из службы по суду, или из духовного ведомства за пороки, или же из среды обществ и дворянских собраний по пригово­рам тех сословий, к которым они принадлежат; 

г) лишенные по суду права ходатайствовать по чужим делам, а так­же исключенные из числа присяжных поверенных" (ст.355 Учрежде­ний Судебных Установлений).

 

К 1886г. присяжных поверенных в России насчитывалось немно­гим более 1600 человек, и группировались они в основном в трех судеб­ных округах - Петербургском, Московском, Харьковском. 

В Судебных уставах внутреннее самоуправление адвокатурой оп­ределено по французскому образцу. Присяжные поверенные приписы­вались к судебным палатам (ст.356), образовывали при каждой палате особую коллегию и при составе коллегии не менее 20 человек входили в палату с просьбой о разрешении им избрать совет. После этого палата назначала одного из своих членов, который созывал присяжных пове­ренных и открывал общее собрание, где и производились выборы пред­седателя совета простым большинством голосов (ст.357, 360). Помимо советов закон предусматривал создание отделений совета. Статья 366 постановляет: "...Если в каком-либо городе, в котором нет судебной па­латы, имеют местожительства более десяти поверенных, то они могут с разрешения состоящего при местной судебной палате совета присяжных поверенных избрать из среды себя отделение совета при Окруж­ном суде, в таком составе и с теми из принадлежащих совету правами, которые будут им самим определены. Об учреждении такого отделе­ния совета присяжных поверенных и о правах, ему советом предостав­ленных, должно быть доводимо до сведения судебной палаты". 

Компетенция совета определялась в ст.367: 

"К обязанностям и правам совета присяжных поверенных принад­лежит: 

1) рассмотрение прошений лиц, желающих приписаться к числу присяжных поверенных, или выйти из этого звания, и сообщение су­дебной палате о приписке их, или отказе им в этом; 

2) рассмотрение жалоб на действия присяжных поверенных и на­блюдение за точным исполнением им законов, установленных правил и всех принимаемых ими на себя обязанностей, сообразно с пользой их доверителей; 

3) выдача присяжным поверенным свидетельств в том, что они не подвергались осуждению совета; 

4) назначение поверенных по очереди для безвозмездного хожде­ния по делам лиц, пользующихся на суде правом бедности; 

5) назначение в очереди поверенных для ходатайства по делам лиц, обратившихся в совет с просьбою о назначении им таковых; 

6) определение количества вознаграждения поверенному по таксе, в случае несогласия по сему предмету между ним и тяжущимся, и когда не заключено между ними письменного условия; 

7) распределение между присяжными поверенными процентного сбора, установленного 398-й статьей сего учреждения; 

8) определение взысканий с сих поверенных как по собственному усмотрению совета, так и по жалобам, поступающим в совет".

 

Совет фактически заведовал всеми делами корпорации. Поскольку советы, как и само сословие присяжных поверенных, были учрежде­ниями новыми, то им пришлось, по свидетельству А.Ф.Кони, "выраба­тывать одновременно и приемы адвокатской техники, и правила адво­катской этики так, чтобы другим, на то глядючи, повадно не было так делать". В 70-80-е гг. XIX в. председателями советов присяжных по­веренных избирались наиболее авторитетные адвокаты. 

Система дисциплинарных наказаний, а также порядок дисципли­нарного производства были всецело построены по французскому об­разцу. Присяжный поверенный, привлеченный к дисциплинарной от­ветственности, приглашался дать объяснение своему проступку или явиться лично в заседание совета. Если он не исполнял этого требова­ния без уважительных причин, совет выносил решение на основании имеющихся у него сведений. Постановления совета имели силу только в том случае, если в нем участвовало больше половины его членов. Для запрещения практики и исключения из списка присяжных поверен­ных необходимо было, чтобы за это проголосовали не менее двух тре­тей членов совета. На все постановления совета, кроме трех, которыми присяжный поверенный подвергался предостережению и выговору, допускалась апелляция (ст.377). Кассационная жалоба, которая могла подаваться в течение долгого периода времени, с 1885г. не принима­лась Сенатом. 

Все отмеченные постановления выносились как советом, так и от­делением совета присяжных поверенных (ст.377). В тех городах, где не было совета или его отделения, их обязанности исполнял окружной суд (ст.378). 

Прокуратура имела право надзора за деятельностью адвокатуры. Вмешательство прокуратуры во внутренние дела сословия выража­лось в том, что: 1)  дисциплинарные приговоры совета, как обвинитель­ные, так и оправдательные, сообщались прокурору подлежащего суда, 2) на эти приговоры прокурор мог подавать протесты в палату (ст.370 и 376).

 

Согласно своим функциональным обязанностям присяжные пове­ренные могли принимать на себя ведение гражданских и уголовных дел. Однако ни в том, ни в другом процессе они не пользовались моно­полией. В гражданском процессе вести дела тяжущихся были вправе частные поверенные, а также близкие родственники тяжущихся и лица, имевшие общую тяжбу с доверителями или заведующие их дела­ми и имениями. В уголовном процессе обязанности защитника могли исполнять не только присяжные, но и частные поверенные, а также все лица, которым закон не запрещал ходатайствовать по чужим делам. Это объяснялось не только традицией, но и нехваткой дипломирован­ных специалистов. 

Присяжные поверенные считались представителями тяжущихся. Отношения между ними и доверителями основывались на договоре до­веренности. Полномочие, даваемое доверителем, могло быть удостове­рено письменной доверенностью или словесным заявлением на суде. Некоторые действия должны были быть специально оговорены в дове­ренности. Доверитель мог во всякое время уничтожить доверенность, известив об этом суд письменно или устно, но суд не был обязан отсро­чивать заседание и ждать явки нового поверенного. В свою очередь, и поверенный имел право отказаться от ведения дела, но был обязан объ­явить об этом своему доверителю заблаговременно. 

Участие присяжных поверенных в процессе не считалось обяза­тельным: каждый тяжущийся мог вести свои дела лично во всех судеб­ных учреждениях. В уголовных делах, подлежавших ведению общих судебных учреждений как с участием присяжных, так и без него, широко практиковалось назначение официальных защитников. Статья 566 Учреждений Судебных Установлений гласила: "По просьбе подсудимого председатель суда назначает ему защитника из состоя­щих при суде присяжных поверенных, а за недостатком сих лиц, из кан­дидатов на судебные должности, известных председателю по своей благонадежности". Отказываться от таких назначений присяжные по­веренные могли только по уважительным причинам (ст.394). 

В гражданских делах председатель суда мог назначить поверенного только в случае, указанном в ст.254 Установлений Гражданского судо­производства, т.е. при отказе избранного тяжущимся поверенного. Но совет присяжных поверенных имел право назначать поверенного и в других случаях. 

На суде присяжные поверенные, пользуясь свободой выступлений, должны были "не распространяться о предметах, не имеющих никако­го отношения к делу, не позволять себе нарушать должное уважение к религии, закону и установленным властям, не употреблять выражения, оскорбительные для чьей бы то ни было личности" (ст.745). 

 

Наряду с присяжными поверенными ведением гражданских и уго­ловных дел занимались частные поверенные. Этот институт возник в результате контрреформ в декабре 1874г. первоначально как времен­ная мера. Частными поверенными могли быть лица: 1) получившие высшее юридическое образование; 2) удостоверившие суд в своих зна­ниях. Мировые и уездные съезды, а также судебные палаты выдавали частным поверенным свидетельство на право ведения дел. Их деятель­ность была строго локализована: они могли ходатайствовать только в том судебном месте, в котором им выдано свидетельство. 

Дисциплинарная власть в отношении частных поверенных принад­лежала тем судам, при которых они состояли. Суд начинал дисципли­нарное производство или по собственному усмотрению, или по предло­жению прокуратуры и мог налагать на виновных те же наказания, какие советы присяжных поверенных налагали на членов своего сословия. 

Предполагалось, что введение института частных поверенных будет служить сокращению числа стряпчих или подпольных адвокатов, имев­ших репутацию мошенников. (Стряпчие часто были невежественны в праве, хотя принимали участие в рассмотрении дел по наследству, иму­щественных и земельных споров, дел о банкротстве, разводах, паспортах и телесных повреждениях.) Однако эти задачи частные поверенные вы­полнить квалифицированно не смогли. По закону судебное присутствие имело право удостовериться в надлежащих познаниях желающего полу­чить свидетельство частного поверенного и устанавливало сведения, не­обходимые для этого, по собственному усмотрению. Фактически же су­дебные присутствия выдавали свидетельства всем желающим. "Наряду с присяжными поверенными - людьми, обладающими далеко не мало­важной теоретической и практической подготовкой, образовалось осо­бое сословие судебно-патентованных адвокатов, которое в огромном большинстве случаев либо имело первичные признаки юридической подготовки, либо, не будучи вовсе повинны в каком-нибудь знакомстве с азбучными началами и понятиями права и судопроизводства, претен­дуют, однако, на положение присяжных поверенных, выступают на суде с самоуверенностью, достойных лучших людей, и ставят своим клиен­там столь высокие и беспощадные требования, на которые едва ли реша­ются лучшие из присяжных поверенных". При этом, как отмечает М.Ю.Барщевский, "в сознании народа отсутствовало различие между двумя типами адвокатов, что было весьма плохо для адвокатуры в це­лом, так как гораздо чаще частные поверенные вообще были непрофес­сиональны и даже, порою, не знали законов". 

 

В целом можно сделать вывод, что организация русской адвокату­ры основывалась на следующих принципах, сформулированных Е.В.Васьковским: 

1) совмещение правозаступничества с судебным представитель­ством; 

2) относительная свобода профессии; 

3) формальное отсутствие связи с магистратурой; 

4) сословная организация и отчасти дисциплинарная подчинен­ность судам; 

5) договорное определение суммы гонорара.

 

Введение института адвокатуры в России стало важным шагом на пути формирования гражданского общества и правового статуса лич­ности. Необходимо отметить, что роль адвоката не ограничивалась его служебной деятельностью; он не только представлял интересы тяжу­щихся в суде, но и осуществлял юридические консультации, руково­дил правовыми сделками, разъяснял права и возможности применения закона, т.е. в широком смысле способствовал соблюдению принципа законности и созданию основ правового государства. 

А.Ф.Кони в работе "Заключительные прения сторон в уголовном процессе" писал: "Учреждение присяжной адвокатуры, существовавшей при дореформенном строе лишь в узком и зачаточном состоянии, пришедшей на смену прежних ходатаев с "заднего крыльца", было встречено горячим общественным сочувствием. К сожалению, она не была поставлена в благоприятные для ее развития условия, и наряду с присяжными поверенными появились частные ходатаи и совершенно посторонние адвокатуре лица, имеющие право быть представителями обвиняемого без всякого образовательного или нравственного ценза". 

Составители Судебных уставов выделяли в качестве основной за­дачи адвокатской деятельности выявление правды, соблюдение чести и осознание нравственной ответственности перед правительством и обществом. "В новом суде при участии присяжных поверенных как представителей тяжущихся, право сделалось такой силою, которой должны уступать богатые и сильные мира сего, если только на их сто­роне не было такого же права". 

Однако в деятельности адвокатуры того времени были определен­ные недостатки, в частности, возникшие в результате совмещения функций правозаступничества с судебным представительством. "Наш адвокат поставлен в необходимость слишком часто выходить на улицу, вступать с нею в непосредственные сношения и постоянно якшаться с зачумленными. Тогда как французский адвокат, не спускаясь со своего традиционного пьедестала, работает в кабинете, и появляется в суде лишь для того, чтобы в день публичного заседания произнести свою речь, оставляя всю подготовительную черновую работу (у нас очень часто и черную) на обязанности стряпчего. Наш присяжный поверен­ный обязанности эти несет сам и по прискорбным свойствам такой миссии, она оказывается в известной цели до того заманчива, что оттес­няет собой целомудренный, но малоприбыльный кабинетный труд и не для всех удобные судоговорения". "На нашу адвокатуру возложена законом не одна чистая работа, как на французскую, но и черновая, даже черная. А что такое эти конкурсы и аукционы, как не самая черная работа, до того черная, что как бы кто чисто и осторожно ею не зани­мался, в конце концов, его все-таки запачкают, если не противники, то союзники". 

Русскому адвокату большую часть времени приходилось тратить на работу в канцеляриях различных присутственных мест, в нотариаль­ных конторах, бегать по городу в поисках нужной информации, дежу­рить в полицейских участках и проводить огромное количество време­ни в ресторанах с нужными людьми. 

И если все это фактически составляет главную часть адвокатской деятельности, постепенно происходит депрофессионализация адвока­та как юриста. Присяжные поверенные, являясь судебными представи­телями тяжущихся и действуя на основании договора доверенности, не видели ничего предосудительного в том, чтобы принять на себя одно­стороннее внесудебное поручение и даже исполнять обязанности по­средника между заинтересованными лицами. Таким образом, совме­щение функций оказания юридической помощи с судебным предста­вительством фактически приводило к тому, что адвокаты занимались деятельностью, нередко ничего общего не имевшей с истинной задачей адвокатуры - правозаступничеством. 

 

Внутренняя организация адвокатуры фактически была основана на двойственном принципе: с одной стороны, адвокаты находились в под­чинении судебных округов, с другой - были организованы в адвокат­ские сословия с подчинением совету присяжных. 

Необходимо отметить, что сословное самоуправление принесло на практике более благотворные результаты, чем формальный надзор со стороны судов. Тем не менее и оно во многих случаях оказывалось не­достаточным. Не только противники корпоративного устройства, но и его защитники признавали, что советы присяжных поверенных очень часто склонны снисходительно относиться к проступкам своих коллег, фактически придерживаясь велений круговой поруки. Сословная орга­низация адвокатуры достаточно критически была оценена многими русскими юристами, в частности Фуксом в его работе "Судебная док­трина 1861-1864гг. на практике". К недостаткам деятельности адвока­туры можно также отнести слабую связь между адвокатами и магист­ратурой, обострявшую достаточно вредный для интересов правосудия антагонизм. Однако вышеперечисленные недостатки лишь подтвер­ждают значение независимого института присяжных поверенных в ка­честве лиц, выполняющих важнейшую функцию государства - обеспе­чение гражданам (подданным) Российской империи прав на защиту и оказание квалифицированной юридической помощи. 

Серьезным недостатком судебной реформы было введение наряду с институтом присяжных поверенных института частных поверенных. Его организация была крайне несовершенна. Она не гарантировала ни юридической квалификации, ни нравственных качеств, ни независи­мости частных поверенных. 

Большую лепту в дискредитацию института адвокатуры внесла так называемая уличная, или подпольная, адвокатура. Она имела три формы. 

Одни уличные адвокаты, пользуясь тем, что закон дозволял прини­мать уголовные дела для защиты всем правоспособным лицам, занима­лись специально уголовной практикой. "Разный, темный и малогра­мотный люд, не умеющий даже связать пару слов, с жадностью набро­сился на эксплуатацию клиентуры, преимущественно из крестьянской массы, которая по своему низкому уровню развития не в состоянии, в большинстве случаев, отнестись сколько-нибудь критически и обду­манно к выбору подобного вида. Отставные канцелярские служители, прогнанные со службы писцы, устраненные по распоряжению суда ча­стные поверенные, и даже бывшие маркеры трактирных бильярдов, и тому подобный сброд; все это обратилось в ходатаев и переполнило наши суды, особенно же мировые учреждения". 

Другой вид уличной адвокатуры составляли непатентованные хо­датаи по гражданским делам. "Последнее время, в провинции, сплошь да рядом попадаются вам на глаза лица из разряда подпольных адвока­тов, ведущие без всякого "страха и упрека" в суде дела, не имея на то установленных законом свидетельств. Лица эти являются в суде пове­ренными по гражданским делам, и, запасшись общими доверениями для заведования делами имения, возбуждают и поддерживают сотни гражданских исков... При таком положении лица, не имеющие установ­ленных законом свидетельств для ведения чужих дел, фактически пользуются в судах теми же правами, как и поверенные, признанные судом. Вследствие этого темный люд не может отличить первых от по­следних и таким образом делается жертвой хищнических порывов, представляемых представителями кабацкой адвокатуры". 

Представители третьего вида уличных ходатаев, не рискуя выступать в суде, ограничивались сочинением всякого рода кляузных бумаг, также преимущественно для крестьян. "В числе зол в деревенской жизни, выса­сывающих здоровые соки народного организма, резко выделяется язва так называемой кабацкой, или подпольной, адвокатуры, не стесненной никаким контролем вправе писать что угодно, кому и куда угодно, позо­рящей и унижающей звание адвоката. Армия таких ходатаев пополняет­ся всяким сбродом людей всяких национальностей, религий, людей, лишенных сознания и чести, а подчас даже прав состояния за причиненные преступления, позорящих доброе имя человека... Тысячи деревенских рублей переходят в карман к этим подпольным ходатаям...". 

Все вышеперечисленные недостатки организации адвокатуры в России, наряду с общими недостатками судебной реформы в целом, привели к тому, что в 1894г. была создана Высочайше учрежденная Комиссия по пересмотру положений судебных уставов под председа­тельством министра юстиции Н.В.Муравьева. Комиссия должна была разработать и принять изменения судебных уставов, в том числе в час­ти деятельности адвокатуры. 

Однако после проведения огромной работы в течение 10 лет пред­ложения Комиссии так и не были реализованы в силу объективных и субъективных причин (отставка в 1904 г. Н.В.Муравьева и начало ре­волюции в 1905 г.). 

В пореформенный период дальнейшее развитие получила деятель­ность адвокатуры по оказанию правовой помощи населению страны, в том числе беднейшему. С 1890 г. стала развиваться коллективная фор­ма адвокатуры в виде юридических консультаций, которые часто соз­давались для обслуживания определенных социальных групп, напри­мер рабочих. Плата за услуги если и взималась, то была невысока. 

В 1890-е гг. многие молодые адвокаты объединялись в группы (на­пример, в Москве существовал Странствующий клуб, члены которого оказывали юридическую помощь населению). Были организованы центры правовой помощи для рабочих и крестьян; некоторые при­сяжные поверенные посвятили себя исключительно защите "низших классов". Консультации являлись информационными центрами, по­скольку советы предоставлялись бесплатно либо за символическую плату. 

В коллегиях присяжных поверенных был создан фонд оплаты за­щиты неимущих по уголовным делам, формируемый из отчислений от гонораров адвокатов-цивилистов. Из этого же фонда вознаграждение выплачивалось в случаях ведения адвокатом дел по назначению суда. 

Итак, основной функцией адвокатуры в пореформенный период было правозаступничество, т.е. оказание гражданам квалифицирован­ной юридической помощи, подобной помощи врачебной.

Теперь оста­новимся на юридическом характере адвокатуры. Но предварительно определим, к какой отрасли права, публичной или частной, относится ее деятельность. Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо рассмот­реть роль адвокатуры в судебном процессе того времени. 

Юристы-правоведы выработали четкую теоретическую модель, служившую базой для построения института адвокатуры пореформен­ного периода в России. Так, по мнению министра юстиции генерал-прокурора Н.В.Муравьева, "история указывает на две основные ре­формы уголовного преследования: частную, когда преследование это производится частным лицом, реально пострадавшим от преступле­ния, и преследующим его единственно в личном своем интересе... и публичную, когда отвлеченным идеальным субъектом преследования выступает общество или государство, действующее во имя общего бла­га и общих страдающих от преступления интересов, носителем кото­рых оно является по самой природе своей. Это последнее публичное преследование, смотря по непосредственному своему субъекту, может быть народное, когда каждый гражданин, как таковой, пользуется юри­дическим нравом и несет нравственную обязанность преследовать в общем интересе всякое совершенное преступление, независимо от лич­ного отношения, или официальное, должностное, когда преследование преступлений делается правом и юридической обязанностью назна­ченных государством должностных лиц; или же уголовное преследова­ние возлагается на особое призванное к тому государственное учреж­дение, отдельное от судебной власти в тесном смысле и носящее назва­ние прокуратуры, в качестве представителя и поборника репрессивных интересов государства перед этой ни от кого, кроме закона и судейской совести, не зависящей властью". 

Ответчиком в уголовном процессе выступает обвиняемый или под­судимый. Возникает вопрос, кто же должен осуществить в этом случае защиту обвиняемого, кто обязан взять его под свое покровительство? Быть может, само государство? Оно является в данной ситуации его противником и врагом. Частные лица - родные, друзья, наемные по­мощники? Никто из них, как правило, не в состоянии предоставить надлежащую квалифицированную помощь, обеспечить противовес всемогущему государству, так как каждый из них есть ничтожная еди­ница, как и сам обвиняемый. Вывод напрашивается сам собой: взять под охрану его интересу должно общество, т.е. население данного госу­дарства. Общество для своего собственного блага, для охраны своих прав должно брать под свою защиту обвиняемых, как государство берет под защиту потерпевших, и откомандировать для участия в процес­се своего особого уполномоченного, подобного уполномоченному го­сударства - прокурору. Таким уполномоченным представителем об­щества на суде в уголовном процессе является правозащитник, или ад­вокат. 

В гражданском процессе, построенном на состязательных началах, истец и ответчик - частные лица; государство в лице своих органов, су­дебных учреждений исполняет обязанности третейского судьи. Каж­дая из сторон в процессе преследует свои частные интересы, поэтому государство не имеет оснований вмешиваться в этот процесс. Оно должно только гарантировать тяжущимся возможности признания своих прав в суде. Другими словами, для государства, как для третей­ского судьи, безразлично, какая из спорящих сторон одержит верх и победит ли она вследствие того, что действительно права, или потому, что противная сторона не хотела или не умела защищаться. Государст­ву важно восстановить спокойное правоотношение, а заботиться о том, чьей пользе послужит такое правоотношение, - дело не государства, а тяжущихся. Иное отношение к гражданскому процессу у общества в силу того, что гражданский процесс представляет собой не что иное, как легальную борьбу за право, в которой заинтересованы не только тя­жущиеся, но и все общество, поскольку правовой порядок держится на нормах объективного или абстрактного права, служащих основанием для реализации и конкретных субъективных прав частных лиц. Одна­ко конкретное право не только получает силу и жизнь от абстрактного, но и возвращает их ему. Значение права проявляется в его применении на практике. Правовая норма, которая никогда не применяется, пере­стает быть таковой. В области частного права идет борьба права против неправа, общая борьба, в которой все должны стойко держаться друг с другом, - национальная работа, и каждый, кто бежит, совершает изме­ну общему делу, так как он придает силу врагу, увеличивая его отвагу и дерзость. Защита подвергшегося нападению права представляет собой для частного лица долг не только относительно самого себя, но и отно­сительно всего общества. 

Исходя из вышесказанного, общество должно для собственного блага оказывать со своей стороны поддержку правам тяжущихся и по­могать им в процессуальной борьбе за право. Достигнуть этого оно мо­жет тем же способом, что и в уголовном процессе, а именно, дав тяжу­щемуся правового помощника в лице своего уполномоченного, кото­рым является адвокат. А так как в гражданском процессе обе стороны претендуют на восстановление своих нарушенных прав в равной мере, общество и, как следствие этого, государство должны дать им равную возможность защиты своих прав, тем самым предоставив каждой из сторон право на адвоката, чтобы он следил за справедливым решением дела и не допускал нарушения прав тяжущихся. Можно сделать вывод о том, что и в уголовном, и в гражданском процессе адвокат действует в качестве уполномоченного общества и в его интересах. 

Таким образом, представляется, что адвокат, адвокатура как инсти­тут - не заместители тяжущихся субъектов процесса, а фактор право­судия и элемент судебной организации, институт судебной власти, публичного права. На основании анализа юридической сущности адво­катуры можно вывести функциональные ее основы, которые заключа­ются в предоставлении юридической помощи от имени общества част­ным лицам в гражданском и уголовном процессе. 

Итак, независимость от суда и доверителя в определении правовой позиции и равноправие с прокуратурой как стороной состязательного процесса - это основные черты организации адвокатуры в виде общест­венной службы. Важнейшая функция адвоката - обеспечение судебно­го представительства. Различные по своей природе правозаступничество и судебное представительство несходны и по своим за­дачам. Прежде всего правозаступник лишь помогает тяжущемуся как уполномоченный общества. Судебный представитель, напротив, заме­няет личность стороны в процессе, отождествляется с ней и с ее интере­сами в пределах полученного поручения. Другими словами, первый - патрон и покровитель стороны, а второй - процессуальный двойник. В уголовном процессе правозаступничество играет в высшей степени важную роль: оно - фактор правосудия, равный прокуратуре и незави­симый от суда. Что же касается судебного представительства, то, по об­щему правилу, оно здесь вовсе недопустимо, так как в интересах раскры­тия материальной истины необходимо присутствие на суде самого обви­няемого. Его объяснения, тон его речи, манера держаться на суде, отно­шение к показаниям свидетелей и экспертов служат основанием оценки доказательств при вынесении приговора. Поэтому замена подсудимого уполномоченным им лицом может быть дозволяема только в виде изъя­тия для маловажных дел (ст.133, 383 Устава уголовного судопроизвод­ства 1864г.). Допустимость правозаступничества в гражданских делах оправдывается не столько нуждами тяжущихся, сколько соображения­ми общественной пользы и интересами правосудия. 

Общество не заинтересовано в том, чтобы вместо тяжущихся на суд явились их представители. Государство же и суд, напротив, склонны требовать в важнейших случаях личных действий сторон. Отсюда вы­текает глубокое внутреннее различие в природе правозаступничества и представительства, а вследствие этого и в их задачах. В то время как первое необходимо не только для граждан, но и для общества, государ­ства и суда и, содействуя отправлению правосудия, является институ­том публичного права, второе вызвано к жизни потребностями част­ных лиц, существует для их удобства и носит исключительно частно­правовой характер. 

Эти соображения, как представляется, актуальны для характери­стики деятельности адвокатуры не только в пореформенный период, но и на современном этапе. Адвокатура как важнейшая составная часть правоохранительной системы, осуществляя защиту прав подозревае­мого, обвиняемого и иных лиц в уголовном процессе, выполняет пуб­личные функции. На этом основании и сегодня государство допускает к участию в уголовном судопроизводстве преимущественно адвокатов, в то время как в гражданском судопроизводстве круг лиц, которые мо­гут быть представителями сторон, намного шире. 

Положение адвокатуры зависит, с одной стороны, от общего куль­турного и политического климата в стране, а с другой - от системы су­допроизводства. Поэтому, отмечая функциональные основы адвокату­ры в России, необходимо учитывать, что эти функции реализовыва­лись в соответствии с Судебными уставами 1864г. в разных социально-политических условиях, что не могло не отразиться на содержании ее деятельности как таковой. 

В целом организационно-правовые и функциональные основы дея­тельности адвокатуры оставались неизменными до осени 1917г., когда в результате политических событий были уничтожены и судебная сис­тема, и присяжная адвокатура.

 

Выдающиеся представители адвокатуры

С.И. Зарудный	Д.А. Ровинский	Н.И.Стояновский

 Судебную реформу 1864 г. разрабатывали образованные отечественные юристы того времени (С.И. Зарудный, Д.А. Ровинский, Н.И.Стояновский), учитывая традиции страны и опыт западноевропейских держав, отчасти немецко-австрийской адвокатуры, особенности которой состояли в соединении в одних руках функций правозаступничества и судебного представительства. Положение о присяжных поверенных вступило в действие раньше судебных уставов. Предполагалось, что оно будет обнародовано, "дабы лица, желающие поступить в это звание, могли приписываться к судебных местам и заблаговременно подготавливаться к исполнению своих обязанностей при содействии новых уставов судопроизводства". Введение в действие Судебных уставов произошло 17 апреля 1866 г. - в день торжественного открытия новых судов. И первые в России 27 присяжных поверенных были утверждены именно в этот день. В их число вошли: Д. В. Стасов, В. И. Танеев, К. К. Арсеньев, В. П. Гаевский, К. Ф. Хартулари, В. В. Самарский-Быховец, А.Н. Турчанинов.

Д. В. Стасов	В.И. Танеев	К.К. Арсеньев	А.Н. Турчанинов

31 мая 1866 г. в сословие присяжных поверенных вступил В. Д. Спасович, в том же 1866 г. - А. М. Унковский, А. И. Языков, в 1867 г. - П. А. Потехин, в 1868 г. - А. И. Урусов, В. Н. Герард, А. Л. Боровиковский, в последующие годы - П. А. Александров, С. А. Андреевский, Е. И. Утин, Ф. Н. Плевако, Г. В. Бардовский, А. Я. Пассовер, Н П. Карабчевский, Л. А. Куперник, М. Ф. Громницкий, В. О. Люстиг, Н. П. Шубинский, М. Л. Мандельштам и другие звезды первой величины русского судебного мира.

В. Д. Спасович	А. М. Унковский	А. И. Урусов	В. Н. Герард	П. А. Александров	С. А. Андреевский	Е. И. Утин	Ф. Н. Плевако	А. Я. Пассовер

Н.П. Карабчевский	Л. А. Куперник	М. Ф. Громницкий	Н. П. Шубинский	А. Л. Боровиковский

В дальнейшем число присяжных поверенных в стране росло постоянно: в 1913 г. - их было уже 56583. Многие оставили ради адвокатской деятельности выгодную государственную службу, а семеро "вышли" из прокуратуры: товарищ обер-прокурора уголовного кассационного департамента Сената П. А. Александров, товарищи прокурора Петербургского окружного суда А. И. Урусов, С. А. Андреевский, А. Л. Боровиковский, А. А. Герке, прокурор Московского окружного суда М. Ф. Громницкий, товарищ прокурора Владимирского окружного суда А. Я. Пассовер. Подумывал о переходе в адвокатуру и знаменитый к тому времени обвинитель А. Ф. Кони. Этот переход был настолько заметен для общества, что уже в 1876 г. агентура Третьего отделения в донесении отмечала, тревожась, что "даровитые представители прокуратуры мало-помалу, покидая свою деятельность, переходят в сословие присяжных поверенных...".

"Королём адвокатуры" современники называли Владимира Даниловича Спасовича (1829 - 1906 гг.). Ф. М. Достоевский говорил о нем: "Талант из ряда вон, сила". Спасович считается прототипом защитника Фетюковича в «Братьях Карамазовых» Достоевского. "Вольнолюбцами мы родились - вольнолюбцами мы будем", - провозглашал Спасович от имени присяжных поверенных Петербурга. В 1861 г. он ушел из Петербургского университета в знак протеста против расправы над студентами. В. Д. Спасович выступал 13 раза на процессах народников. Спасович был защитником, для которого "частный случай служил поводом для поднятия общих вопросов и их оценки с точки зрения политика, моралиста и публициста". Речи Владимира Даниловича отличались строгой композицией, подлинно научным анализом доказательств. Он часто подвергал сомнению и оспаривал сомнительные утверждения экспертов, так как обладал глубокими знаниями во многих специальных дисциплинах (в частности в судебной медицине). В. Д. Спасович всегда уделял огромное внимание предварительной подготовке и не любил экспромтов. Интересно, что, начиная свои речи, В. Д. Спасович немало удивлял ранее незнакомых с его выступлениями слушателей. Вначале он всегда начинал как бы с трудом, чуть ли не заикаясь, но через пару минут оратор преображался и произносил свою речь в полном блеске мысли и формы. Дмитрий Васильевич Стасов (1828 - 1918) был первым председателем первого (петербургского) Совета присяжных поверенных. Он первым вступил в сословие - присяжных поверенных 17 апреля 1866 г. и оставался в нем до конца жизни.

Дмитрий Васильевич Стасов (1828 - 1918) был первым председателем первого (петербургского) Совета присяжных поверенных. Он первым вступил в сословие - присяжных поверенных 17 апреля 1866 г. и оставался в нем до конца жизни. Он был человеком чрезвычайно эрудированным, его широкие интересы охватывали живопись, музыку, литературу. Его ближайшими друзьями были М.И. Глинка, М.П. Мусоргский, И.Е. Репин, В.В. Верещагин, А.С. Даргомыжский, М.А. Балакирев, Ц.А. Кюи, А.П. Бородин, Г. Берлиоз, Р. Шуман. Он был хорошо знаком с И.С. Тургеневым,Д.В. Григоровичем, М.Е. Салтыковым-Щедриным, В.Ф. Одоевским. Осенью 1861 г. после студенческих волнений Дмитрий Васильевич был арестован по подозрению в составлении «Конституционного адреса» - прошения царю о Конституции и сборе под ним подписей. Он также составил петицию по поводу преследования студентов Университета. Д.В. Стасов принимает активное участие в подготовке судебной реформы 1864 г., занимаясь разработкой вопросов теории и практики судопроизводства в комиссии С.И. Зарудного. В 1866 г. Д.В. Стасов вступает в число членов присяжных поверенных округа Петербургской судебной палаты и избирается первым председателем Совета Петербургских присяжных поверенных. Среди своих коллег он пользуется огромным авторитетом, о чем свидетельствует его неоднократное избрание в состав Совета. Однако даже будучи председателем Совета присяжных поверенных, Д.В. Стасов по-прежнему оставался адвокатом. Достаточно сказать, что в таком качестве он провел 821 дело, неоднократно выступал по политическим делам, начиная со знаменитого процесса над тверскими мировыми посредниками (ещё в дореформенном суде), а затем в «Нечаевском» и «Каракозовском» процессах по делу «193-х» и др. В архиве Пушкинского дома (Фонд Стасовых) находятся собственноручные записи Д. В.Стасова, свидетельствующие о том, что он в порядке «назначения» готовился защищать Александра Ульянова, по его будущий подзащитный взял защиту па себя.Нельзя, хотя бы кратко, не упомянуть о политическом процессе «193-х», начавшемся в мае 1874 г. под председательством первоприсутствующего сенатора Петерса. На нем Д.В. Стасов защищал восемь обвиняемых. Четверых он взял на поруки под залог. Д.В. Стасов выступил защитником в Одесском Военном окружном суде по известному в истории «Делу Ковальского». Будучи убеждённым сторонником земельной реформы и юродского самоуправления, он много работал в Новгородской губернии в качестве гласного Боровичского уездного земского собрания, был награждён в 1914 г. серебряным нагрудным знаком в память 50-летия земских учреждений. В том же уезде Д.В. Стасова утвердили в должности почётного мирового судьи. В Петербурге он возглавлял различные благотворительные общества. Дмитрий Васильевич многое сделал для сохранения русского исторического наследия.

Корифеем русской буржуазной адвокатуры был Петр Акимович Александров (1836 - 1893), который после окончания юридического факультета Петербургского университета с 1860 года в течение 15 лет занимал различные должности по Министерству юстиции. Прочные знания, большие способности и одарённость, обеспечили П.А. Александрову быстрое продвижение по служебной лестнице, но в 1876 году Александров после служебного конфликта, вызванного неодобрением начальства его заключения в суде по одному из дел, где он вступил в защиту свободы печати, вышел в отставку и в этом же году поступил в адвокатуру. Как защитник Александров обратил на себя внимание выступлением в известном политическом процессе «193-х». Выступая в этом процессе, Александров, малоизвестный как адвокат, впервые обратил на себя внимание общественности продуманной речью, убедительной полемикой с прокурором. Вскоре, вслед за этим делом, в Петербургском окружном суде слушалось дело по обвинению Веры Засулич в покушении на убийство Петербургского градоначальника Трепова. Речь, произнесённая Александровым в защиту Веры Засулич, принесла ему широкую известность не только в России, но и за рубежом. Речь его полностью воспроизводилась на иностранные языки. Надо прямо отметить, что речь Александрова оказала большое воздействие на формирование решения присяжных заседателей по делу. В этой речи проявился большой талант даровитого, мужественного судебного оратора. Известными являются следующие речи Александрова: по «Кутаисскому делу» - об убийстве Сары Модебадзе, в защиту Нотовича, обвиняемого в клевете, на членов правления Петербургско-Тульского поземельного банка.

Плевако Фёдор Никифорович - один из известнейших российских адвокатов. Его называли гением, златоустом, могучим богатырём слова, величайшим из русских ораторов. Его слава вспыхнула как звезда, в конце 60-х гг. XIX в. и не угасала до самой его смерти. Родился 13 апреля 1842 года в г. Троицке Оренбургской губернии. Отец его занимал незначительную должность в местной таможне и имел чин надворного советника. Мать его была простая, неграмотная женщина. Окончив Первую московскую гимназию, в 1959 г. Плевако поступил на юрфак Московского университета. Все эти годы он и его брат находились на попечении матери. Сама неграмотная, она делала все, чтобы дать детям образование, вывести их в люди. Эта самоотверженность матери отзывалась огромной благодарностью в душе юного Федора Плевако, и он предпринимал все, чтобы оправдать ее усилия. В 1864 г. в стране началась великая судебная реформа, Россия получала институт присяжных поверенных – адвокатов. Именно в этот год окончил университет и пришёл в адвокатуру Плевако. Острая нужда, безденежье заставляют его активно искать работу. Связей не было. Приходилось полагаться на самого себя, свою сноровку. Поиски привели его в Кремль. Там в то время как раз располагались новые судебные учреждения. Его принял сам председатель Е. Люминарский. "Готов служить в новом суде на любой должности. Даже судебным приставом", – заявил Плевако. Люминарский оставил его при своей канцелярии. Он переписывал различные бумаги, составлял для председателя тексты документов. Через 5 месяцев Люминарский сказал: хватит транжирить здесь свои способности, лучшее место для их применения – адвокатура. 4 ноября 1867 г. Плевако уволился со службы по прошению. Первым его клиентом стал ростовщик, которому он отнёс серебряные вещи, чтобы на вырученные под залог деньги весело отметить приближающийся праздник Пасхи. Чтобы выступить в суде, у Плевако не было даже своего фрака, он одолжил его у товарища. В свою очередь, ростовщик, зная Плевако как юриста, попросил его об одолжении – помочь в деле с взысканием 800 руб. по бесспорному векселю, который в связи с судебной реформой, Управа благочиния отказалась принимать. Плевако согласился. И допустил первую же в своей практике ошибку. Вместо судебной палаты он подал прошение в окружной суд. Дело проиграл. Но второе дело выиграл. На полученные 200 руб. купил себе фрак. Сумма вознаграждения за третье дело, купца Спиридонова, составила 3600 руб., и он съехал на новую квартиру, купив себе хорошую мебель. Имя его становилось известным, клиентура увеличивалась. Так он работал до 1870 г. на правах кандидата на судебные должности. 19 сентября этого же года был принят в сословие присяжных поверенных. Первые речи Плевако сразу же обнаружили колоссальный талант, данный ему природой. Молодой великий оратор, наделённыйживым умом, электризуемой энергией, без труда занял самое видное место среди даровитых адвокатов. Слава досталась ему быстро, стремительно. Речи Плевако всегда отличались большой психологической глубиной, житейской мудростью, простотой и доходчивостью. Сложные человеческие отношения, неразрешимые подчас житейские комбинации, освещал он проникновенно, в доступной для слушателей форме. Тщательно готовясь к делу, глубоко знал все его обстоятельства, умел анализировать доказательства и показать суду внутренний смысл тех или иных явлений. Выступая во многих крупных процессах, он проявил себя как острый и находчивый полемист. По делу Дмитриевой и Кострубо – Корецкого, в одном процессе защищали: Дмитриеву – известный талантливый адвокат Урусов, Кострубо – Корецкого – Плевако. Отрицая свою вину, Дмитриева перелагала ее на Кострубо – Корецкого, занимавшего в Рязани высокий пост. Защиту Дмитриевой Урусов построил на обвинении Кострубо – Корецкого. Дав анализ доказательствам, он, рассчитывая на впечатлительность присяжных, сказал: «Щадите слабых, склоняющих перед вами свою усталую голову, но когда перед вами становится человек, который пользуется своим положением, поддержкою, дерзает думать, что он может легко обмануть общественное правосудие, вы, представители суда общественного, заявите, что ваш суд действительная сила, - сила разумения и совести, - и согните ему голову под железное ярмо закона». Тщательно проанализировав доказательства своих противников, Ф.Н. Плевако сумел привести убедительные доводы, опровергающие вину Кострубо – Корецкого. В конце речи, как бы нейтрализуя основной вывод Урусова, он сказал: «Осудить Корецкого потому, что он сильный человек, обвинить потому, что он не склоняет голову, внушили вам. Вы сделаете честное дело, говорили вам, вы покажете, что русский суд сила, что смеяться над ним нельзя…общество не нуждается, чтобы для потехи одних и на страх другим, время от времени произносили обвинения против сильных мира, хотя бы за ними не было никакой вины. Теория, проповедующая, что изредка необходимо прозвучать цепями осуждённых, изредка необходимо наполнять тюрьмы жертвами, недостойна
нашего времени. Вы не поддадитесь ей». Речи обоих адвокатов по этому делу представляют несомненный интерес. Произнесены они двумя талантливыми адвокатами. Они поучительны в том смысле, что показывают методы защиты двух крупных юристов по делу с острой коллизией между подсудимыми, показывают кропотливую работу по сбору и представлению по делу всех возможных доказательств, оправдывающих их подсудимых. Речь в защиту Бертеньева (по делу об убийстве артистки Весновской) – блестящий образец русского судебного красноречия, отличается исключительной психологической глубиной, тонким анализом душевного состояния убитой и подсудимого. Указанная речь безупречна по своему стилю, отличается высокой художественностью. Анализ психологического состояния молодой преуспевающей артистки и подсудимого дан исключительно глубоко и талантливо. Эта речь приобрела известность далеко за пределами России.

Спасович Владимир Данилович в 1849 году окончил юридический факультет Петербургского университета. По окончании работал чиновником в палате уголовного суда. В 22 года защитил магистерскую диссертацию на кафедре международного права. Занимался педагогической работой. Переводил польских писателей на русский язык. Одарённый криминалист, известный своими теоретическими работами в области уголовного процесса, Спасович был автором одного из лучших в своё время учебников по русскому уголовному праву. Спасович пользовался у студентов большой популярностью. Его лекции привлекали большое количество студентов. Спасович был враг рутинных взглядов в науке уголовного права и процесса, чем вызывал недовольство университетского начальства. В 1861 году вместе с группой передовых учёных оставил Петербургский университет в связи со студенческими волнениями. В адвокатуре с 1866 года, выступал в качестве защитника по ряду политических дел. Спасович всегда свои мысли предварительно тщательно отделывал. В его речах никогда не встретишь напыщенных, трескучих фраз, стиль речи прост, доходчив, логичен. Свои речи он строит всегда в строгом логическом порядке, широко и умело использует богатство русского языка. Большим достоинством речей Спасовича является удачная их планировка, тщательный анализ собранных по делу доказательств.
Будучи большим психологом, он всегда находит правильный тон. Одна из его лучших речей – речь по делу об убийстве Нины Андреевской. Эта речь наглядно показывает методы и приёмы подготовки защитительной речи, глубокое, по-настоящему научное изучение материалов дела. Обращает на себя внимание та часть выступления В.Д. Спасовича, где он полемизирует с медицинскими экспертами. Оратор хорошо вооружён специальными медицинскими познаниями. Для того чтобы на высоком уровне вести учёную полемику с экспертами, он изучил большое количество работ, посвящённых специальным вопросам. Психологически сильной является речь, произнесённая им в защиту старшего фейерверкера Дементьева, преданного военному суду за неповиновение офицеру. После тщательного разбора всех обстоятельств дела Спасович, обращаясь к судьям, даёт сильную психологическую концовку: «Заслуженному фейерверкеру, георгиевскому кавалеру, - говорит он, - …приходится труднее в мирное время перед офицером своей же армии, нежели перед выстрелами турок…». Давая характеристику В.Д. Спасовичу, А.Ф. Кони писал: «В числе многих и многие годы я восхищался его оригинальным, непокорным словам, которые он вбивал, как гвозди, в точно соответствующие им понятия, любовался его горячими жестами и чудесной архитектурой речи, неотразимая логика которых соперничала с глубокой их психологией и указаниями долгого, основанного на опыте, житейского раздумья». 

Урусов Александр Иванович поступив в 1861 году на юридический факультет Московского университета, за участие в студенческих волнениях в том же году был из него отчислен. В 1862 году он вновь сдает экзамены и проходит по конкурсу в тот же университет. Сторонник либеральных идей. Как адвокат он работал в Москве и Петербурге. Первое выступление в суде – в защиту Мавры Волоховой, обвиняемой в убийстве мужа, - принесло ему успех. Этому выступлению А.Ф. Кони дал следующую оценку: «Посетители Московского суда того времени (1866-1867 годы) вспомнят, быть может, неслыханный восторг присутствующих после защитительной речи по делу Волоховой, обвинявшейся в убийстве мужа, - речи, сломившей силою чувства и тонкостью разбора улик, тяжкое и серьезное обвинение». Урусов – талантливый судебный оратор, литературный стиль его речей безупречен. Ум его живой, острый, восприимчивый. Оратор охотно идёт на острую полемику с противниками. Однако пылкость, задорность, погоня за столкновениями с противником, благодаря которым он рассчитывает с помощью красивой и звонкой фразы выйти победителем, неоднократно вредили делу. Урусов много уделял внимания внешней отделке речи. Он добивался блестящих успехов по делам, которые давали материал для воздействия на чувства слушателей. Там, где требовался глубокий анализ, он всегда был на высоте. В своих судебных выступлениях Урусов находил и использовал малейшие промахи противника, умело обращал их в пользу подзащитного. Вполне понятно, что полемичность и задорность, не всегда себя оправдывают. Большую известность приобрёл Урусов своими выступлениями как гражданский истец. Одна из его речей – по делу Сарры Беккер. В годы реакции – в 80-х годах, во время еврейских погромов – выступал по этой категории дел, в качестве гражданского истца. Несмотря на преследования в печати со стороны реакционных элементов, его выступления отличались мужеством и принципиальностью. В них он старался пробудить негодование передовой интеллигенции против этого позорного явления. Охотно проводил процессы в защиту лиц, привлекавшихся к уголовной ответственности за религиозные убеждения. Тонкий психолог, он всегда был способен на меткую и острую характеристику тому или иному лицу, проходящему по делу. Литературный стиль его речей был всегда образцовым, отличался убедительностью, простотой изложения, последовательностью и ясностью.

Следует обязательно упомянуть имя Константина Константиновича Арсеньева, под председательством которого в 1867 - 1873 и 1874 - 1875 гг. петербургский Совет адвокатов стремился создать из адвокатуры общественную силу, а также организацию с высокими этическими требованиями к адвокатам, связанным с существом профессиональной деятельности присяжных поверенных как представителей "общественного служения".
При деятельном участии К. К. Арсеньева петербургский Совет определил свои судебные и административные функции, объем подсудности и характер тех отдельных поступков и поведения в целом, которые исключали возможность пребывания в составе организованной адвокатуры лиц, не соответствующих ее задачам или нравственному строю. За время его пребывания в Совете адвокатов по нравственным соображениям было отказано в приеме в присяжные поверенные 24 лицам. С 1866 по 1904 гг. в России состоялось 420 политических процессов, а в 1905 г. их оказалось больше, чем за все предыдущие 48 лет - 4981.

В марте 1901 г. В. Д. Стасов, Н. П. Карабчевский и еще семь адвокатов подписали протест 95 деятелей культуры против разгона студенческой демонстрации в Петербурге. 20 ноября 1904 г. десятки петербургских адвокатов участвуют в антиправительственном митинге "представителей интеллигентных профессий" вместе с В. Г. Короленко, А. М. Горьким, Л. Н. Андреевым, В. И. Селявским, Е. В. Тарле, Н. А. Бердяевым и другими виднейшими деятелями литературы, науки и искусства. 21 ноября 1904 г. 400 адвокатов Петербурга приняли резолюцию с требованием "признать за всеми гражданами равное право неприкосновенности личности и жилища, свободу совести и вероисповеданий, свободу печати, собраний, союзов". Это была первая по времени политическая резолюция, принятая в России именем целой общественной группы, официально признанной адвокатской корпорацией.По мере создания политических партий в России адвокаты вступали в их ряды. По большей части это была конституционно-демократическая партия (кадеты), объединявшая преимущественно буржуазную интеллигенцию. 

В первом составе ЦК партии кадетов из 54 членов было 10 адвокатов, в том числе такие звезды адвокатуры, как С. А. Муромцев, В. А. Маклаков, Ф. И. Родичев, Н. В. Тесленко, М. Л. Мандельштам.

С. А. Муромцев	В. А. Маклаков	Ф. И. Родичев	Н. В. Тесленко

 

Адвокаты входили и в партию октябристов (Н. П. Шибинский), социалистов-революционеров (А. С. Зарудный, А. Ф. Керенский, Н. П. Переверзев), социал-демократов (меньшевиков) (Н. П. Малянтович, Н. Д. Соколов). 

А. С. Зарудный	А. Ф. Керенский	Н. П. Переверзев	Н. П. Малянтович	Н. Д. Соколов

 

Те из адвокатов, кто подался в черносотенные союзы (П. Ф. Булацель, А. С. Шмаков, Г. Г. Замысловский), были осуждены за это адвокатской корпорацией.
В большевистской партии оказалось не 4 - 5, как обычно считают, а свыше 40 адвокатов, среди которых оказались и будущие крупные политики (Н.Н. Крестинский, Г.Я. Сокольников-Бриллиант, В.Р. Менжинский, П. И. Стучка, П. А. Красиков, Д. И. Курский, В. Л. Танцер (Марат). Но как адвокаты они не имели громких имен.

Н.Н. Крестинский	В.Р. Менжинский	Г.Я. Сокольников	П.И. Стучка

Однако большая часть наиболее выдающихся адвокатов принципиально отказывалась от участия в каких бы то ни было политических партиях, гордясь тем, что они "не политики, а судебные деятели", потому "независимы в исполнении своего адвокатского долга и сильны этим" - так говорил Н. П. Карабчевский. Среди них мы находим: Спасовича, Стасова, Александрова, Карабчевского, Андреевского, Урусова, Герарда, Унковского, Танеева, Потехина, Пассовера, Утина, Куперника, Турчанинова, Жуковского, Боровиковского, Люстига, Грузенберга, Муравьева и многих других. Не примыкая ни к каким партиям, они твердо придерживались либеральных позиций, суть которых весьма четко сформулировал в своем письме, написанном за, полтора месяца до смерти, В. Д. Спасович. Кредо, которому он хранил верность всю жизнь: "За всякий прогресс, но легальный, за всякую эволюцию, но не революцию, за установление порядка по соглашению всех партий на арене парламента - без кровопролития и убийств...". 

Адвокаты приняли самое активное участие в работе Государственной думы. В составе I Госдумы было 36 присяжных поверенных и их помощников, во II Госдуме их насчитывалось 32, в III Госдуме - 29, а в IV Госдуме - 233. I Государственную думу возглавил авторитетнейший адвокат и политик С. А. Муромцев, а после свержения адвокаты вошли в состав российского правительства. Они представляли пятерых из шести министров юстиции и премьер-министра страны (А. Ф. Керенский).