武術太極拳                                                                                      

   

  Проблемы истоков УШУ тайцзицюань.            

 

  Вопрос о возникновении Воинского  искусства тайцзицюань, которое очень популярно сейчас во всем мире, вызывает множество споров в среде его почитателей. И это не удивительно, потому что серьезных и достаточно убедительных исторических исследований, которые бы однозначно подтверждали бы те или иные факты в этой области, крайне мало. А все те материалы, что до сих пор появлялись и появляются в печати, чаше всего подготовлены людьми, которые либо не знакомы с методологией исторического исследования, либо многие из них подвержены серьезному влиянию своей принадлежности к тому или иному направлению и стилю этого искусства. 

   Как сказал в одной беседе ведущий историк в области ушу, директор главного архива Пекинской академии ушу профессор Кан Гэу ( ), трудно сказать, чего больше, вклада или путаницы внесли первые популяризаторы знаний об ушу и особенно о тайцзицюань, такие исследователи как, например, Тан Хао ( )и его сподвижники. Имея на руках очень небольшое количество материалов и первоисточников, и при этом,  часто полагаясь только на домыслы и догадки, они создали целый ряд не подтвержденных фактами схем развития различных направлений ушу, которые, распространились не только в Китае, но и далеко за его пределами и долгое время являлись и являются по сей день учебными пособиями. По словам Кан Гэу, настало время серьезного подхода к исследованию проблем возникновения и развития ушу вообще, пересмотра всего того, что было сделано раньше. Конечно же, в первую очередь, это касается широко распространившегося по всему миру искусства тайцзицюань.

   Споры о происхождении тайцзицюань стали вестись не так уж давно, и еще в 20-30-х годах нашего столетия единства во
мнениях было гораздо больше. Причем такие споры стали возникать не между самими патриархами школ, а между их последователями, которые начали бурную борьбу за сферы своего влияния. Так образовались два лагеря, в одном – представители тайцзицюань стиля Чэнь, в другом – представители тайцзицюань всех остальных направлений этого Воинского искусства. 

   В данной работе ставится цель предпринять только предварительный анализ и повествование имеющихся в нашем распоряжения исторических фактов и свидетельствований. Мы попытаемся объективно представить доводы обоих сторон, позволяя при этом  Вам (читателю) возможность самому оценить их убедительность.

   Основной вопрос и яблоко раздора – кому же в действительности принадлежит авторство создания столь уникального кулачного искусства с очень специфичной боевой техникой? По тому (по ответу), как на него отвечают на этот вопрос, нередко можно сразу определить принадлежность собеседника к тому, или иному лагерю. Начнем наш обзор с версии, согласно которой тайцзицюань стиля Чэнь – наиболее древний. Именно эта версия на протяжении долгого времени после создания КНР считалась официальной.

 

     Версия сторонников создания тайцзицюань мастером Чэнь Вантином

   Те, кто изучает стиль Чэнь, основываются на версии Тан Хао и Гу Люсина, которая начала формироваться в начале 30-х годов нашего XX века. Они расскажут вам примерно следующее. Тайцзицюань стиля Чэнь наиболее древнее направление Воинского искусства и берет свое начало в провинции Хэнань, в деревне Чэньцзягоу, от известного мастера кулачного искусства Чэнь Вантина ( ) (1600-1680), жившего там в конце династии Мин – начале Цин. Относительно фактов его существования и истории самого клана Чэнь обычно ссылаются на следующие источники:

 –  "Семейные хроники клана Чэнь" (Чэнь ши цзя пу );

–   "Историко-географическое описание уезда Вэньсянь" (Вэньсянь сяньчжи );

 –   "Сборник реестров Чжунчжоу" (Чжун чжоу вэньсянь цзи );

 –   "Рисунки и комментарии к тайцзицюань клана Чэнь" (Чэнь ши тайцзицюань тушо );

 –   "Генеалогия клана Чэнь" (Чэнь ши цзя чэн ) в повествовании мастера Чэнь Синя ( );

 –   "336 родословных кулачного искусства" (Сань сань лю цюань пу );

 –   два трактата, приписываемые самому Чэнь Вантину:  "Собрание речитативов из "Трактата кулачного искусства"(Цюань цзин цзун гэ ) и "Высказывания о длинном и коротком [оружии]" (Чан-дуань цзюй );

 –   два трактата Чэнь Чансина ( ): "Суждение о десяти главных требованиях к тайцзицюань" (Тайцзицюань ши да яо лунь ) и "Речения о требованиях к ведению боя" ( ).

   Кроме письменных источников, определенного рода историческими свидетельствами конечно же являются старинные изображения, предметы, надгробные стелы, но сведения, содержащиеся во всех этих источниках, весьма отрывочны, а это допускает самые разные их толкования. Защитники чэньской версии обязательно упомянут эпизод, что именно под руководством Чэнь Вантина велась успешная борьба с бандами разбойников в Хэнани и Шаньдуне, наводнившими эти провинции. Сославшись на "Летопись семей клана Чэнь" они сообщат, что он начал борьбу даже со своим бывшим другом Ли Цзиюем ( ), выступившим на стороне местных помещиков, которые боролись против непосильных налогов Императорского двора династии Мин. С командиром отряда Ли Цзиюя – Цзян Фа ( ), Чэнь Вантин сразился у входа в лагерь восставших и тот, не выдержав боя, бежал с такой скоростью, что его невозможно было догнать и на лошади. Впоследствии, Ли Цзиюй сдался на милость захватившей власть в стране маньчжурской династии Цин и был казней со всей своей семьей, а Цзян Фа пошел в услужение к Чэнь Вантину и стад его учеником. На рисунке, сохранившемся в семье Чэней, именно он изображен рядом с уже пожилым Чэнь Вантином. И совсем уже на склоне лет, удалившись от дел, Чэнь Вантин в свободное от вспашки земли и чтения даосского алхимического трактата "Хуантин цзин" время создал особый вид кулачного искусства, названный впоследствии (в середине XX в.), "тайцзицюань".

    В наследие Чэнь Вантина включается обилие самых разнообразных техник боя, из которых были составлены несколько одиночных и парных комплексов. Обычно перечисляют следующие: 

 –   пять    комплексов тайцзи (тайцзи у лу  ):

 –    один комплекс "взрывных ударов" (паочуй  );

 –   108 форм "длинного кулака" (108 ши чанцюань  );

 – комплексы: с мечом-дао ( ), мечом-цзянь ( ), копьем-цян ( ), палкой-гунь ( ), металлическим жезлом-цзянь ( ), крюком-гоу ( ), топором-фу ( ), палкой с серповидным лезвием-лянь ( ), трезубцем-ча ( ) и пикой с когтями-ба ( ).

  Кроме того, называются также парные техники спарринга: "клейкое копье" (чжаньцян   ), "восемь [применений] шеста" (ба гань  ), "бой концом шеста" (ганьшао дуйда  ).

   Сторонники данной версии приписывают Чэнь Вантину и создание такого специфического вида тренировки внутренней силы, как "толкающие руки" (туйшоу   ). Основанием для этого им служит употребленное в трактате Чэнь Вантина сочетание иероглифов (чжу - все, каждый) и   (као - опираться), которое трактуется как "приставленные друг к другу предплечья" и наличие техники "клейкого копья", так как одной из основных особенностей боя в тайцзицюань является применение "прилипания-увода" (цзоу-нянь ).

    Важнейшей отличительной чертой ударной техники стиля Чэнь является принцип "спиралевидного раскручивания" (чаньсы ) внутренней силы-цзинь ( ). Принцип этот выработан на базе техники использования копья и палки, которые служили в качестве основы всего воинского искусства у генерала Ци Цзигуана. А именно его трактаты тщательно изучал Чэнь Вантин, создавая свои комплексы, львиную долю которых также составляли так называемые "длинные" виды оружия. "Сила спиралевидного кручения" (чаньсыцзинь ) не применяется в остальных стилях тайцзицюань, чья техника, видимо, не связана с системой Ци Цзигуана и в основном использует методику "ближнего боя" (дуаньда ) с малой амплитудой движений (сяо цзя ), в отличие от традиционных чэньских "широко амплитудных" форм (да цзя ). Принципами тайцзицюань, едиными для всех школ данного направления и, конечно же, для стиля Чэнь являются: "мягкостью преодолевать жесткость", "движения округлые и без разрывов", "покоем преодолевать движение", "в покое выжидать движение [противника]", "позже отвечать – раньше достигать", "медленностью контролировать быстроту", "использовать сознание, не использовать силу", "малым контролировать большое", "четырьмя лянами сдвигать тысячу цзиней", "вынуждать противника проваливаться в пустоту", "входя в контакт прилипать и неотрывно следовать" и т.д.

   Базой всей техники являются так называемые "тринадцать позиционных основ" (шисань ши ), включающие в себя "восемь способов" использования внутренней силы – цзинь  (ба фа ) и "пять действий ног"(у бу ).

     Несмотря на то, что искусство Чэнь Вантина передавали из поколения в поколение, большая часть его наследия была утрачена, и к появлению на свет в роду Чэней такой личности, как Чэнь Чансин (1771-1853), в арсенале клана остались лишь только комплекс тайцзи, который назвали "первым комплексом"(уи лу ) и комплекс "паочуй", который получил название "второго комплекса" (эр лу ). Чэнь Чансину было суждено сыграть особую роль в том, чтобы искусство клана не было утрачено совсем.

     По данным последователей этой версии, в клан Чэней, продав все, что у него было, в качестве батрака нанялся некий сын угольщика Ян Лучань ( ). Он настолько преуспел в роли разнорабочего по хозяйству, что никто не смог разоблачить его коварный замысел – выведать секрет тайцзицюань и постичь кулачное искусство клана. Ян тайно подглядывал и внимательно наблюдал за тренировками членов семьи Чэней, а потом в одиночестве отрабатывал и совершенствовал все увиденное. 

    В один прекрасный день некий мастер кунг-фу вызвал на поединок главу Чэней. На вызов ответили сын Чэнь Чансина и его лучший ученик, но оба потерпели полное и сокрушительное поражение. Незнакомец потребовал поединка с самим хозяином, но ему ответили, что главы семьи нет дома. Однако пришлый мастер не оставил своих намерений, он поселился на местном постоялом дворе и в течении нескольких месяцев каждые три дня возвращался с прежними требованиями, и казалось, уже ничто не спасет семью от неминуемого позора.

     Как-то в очередной раз визитер заявился в дом Чэней и, как обычно, заявил: «Я был бы рад увидеть господина Чэнь Чансина, что бы научиться у него некоторым боевым приемам». В переводе на обычный язык это означало: «Я здесь и готов сразиться». Один из старших учеников ответил: «Извините господин, но наш мастер все еще не вернулся из путешествия».

     «Ну что ж, я вернусь через три дня», – прозвучало в ответ, как обычно. Однако не успел незнакомец выйти со двора, как, к удивлению всех присутствующих, вперед выступил батрак и заявил: «Я тоже обучаюсь у мастера Чэнь Чансина и готов померяться с Вами силой». 

     Все были поражены, когда Ян Лучань победил противника. Однако победа в бою не означала еще получить прощение за проступок, караемый смертью, каковым по тем временам считалось «похищение» секретов боевого искусства. Трижды поклонившись мастеру и предложив ему чаю, Ян чистосердечно признался: «Господин, я совершил тяжкое преступление, я осознаю последствия своих действий и готов с покорностью выслушать приговор».

    Вне всякого сомнения, Ян Лучань защитил честь семьи Чэньей, но мастер обязан пресекать всякие нарушения дисциплины. Чэнь Чансин сделал несколько глотков и промолвил: «Да! Наказанию подлежат чужаки, похитившие секреты боевого искусства. Тебя же я не считаю таковым. Я пью предложенный тобою чай, тем самым считаю тебя своим учеником. Все мы гордимся новым членом нашего клана, спасшим нашу семью от позора».

    С трудом верится в правдоподобность рассказанной легенды, но Ян Лучань без сомнения прославил искусство семьи Чэней. После множества поединков с самыми известными мастерами, он получает прозвище "Ян, не имеющий противников" и начинает преподавание при императорском дворе. Так как представители знати были сильно изнежены и помышляли только о своем здоровье, им было трудно выполнять "взрывную" технику, прыжки и подскоки. По этой причине Ян Лучань видоизменил многие движения, упростил их, сделал плавными и придал им более оздоровительный, нежели боевой смысл, при этом из-за его неграмотности поменялись и названия форм, став более "даосскими" по смыслу. С этого как бы и начался доработанный впоследствии внуком Ян Лучаня – Ян Чэнфу ( ), «оздоровительный стиль» клана Ян. Сам же Ян Лучань и его сыновья продолжали тайком практиковать "паочуй" семьи Чэнь. Кроме того, к Чэнь Чансину ездил проситься в ученики тренировавшийся у Ян Лучаня еще в Хэнани некто У Юйсян ( ), в будущем – основатель стиля У ( ) тайцзицюань. Однако, по причине глубокой старости, Чэнь Чансин уже не смог его учить, и тому пришлось  отправиться   к  его  родственнику  Чэнь  Цинпину   (   (1795-1868) в поселок Чжаобао, где он и прошел дополнительный курс обучения искусству тайцзицюань. Изучал он там "новую ветвь" (синь цзя ) стиля Чэнь, которая берет свое начало от такого представителя клана Чэнь, как Чэнь Юбэнь ( ), ее еще иногда зовут "новая ветвь Чжаобао" (чжаобао синь цзя ) по названию поселка, где проживал его племянник Чэнь Цинпин. К этой же ветви, как в родственном, так и в "кулачном" отношении принадлежал и самый знаменитый теоретик стиля Чэнь, Чэнь Синь (1849-1929), написавший в начале XX века ряд работ по тайцзицюань. Кто в это время преподавал "старую ветвь" (лао цзя ) и преподавалась ли она кем-нибудь вообще в деревне Эньцзягоу кроме Чэнь Чансина, его сына и внука, прослеживается не четко.

    Еще один стиль У ( ) тайцзицюань, с другим фамильным иероглифом, был создан У Цзяньцюанем ( )(1870-1942), сыном офицера охраны императорской семьи – Цюань Ю ( )(1834-1902), который также учился у Ян Лучаня и у его сына Ян Баньхоу ( )(1837-1892) (у Ян Баньхоу учился впоследствии и сам У Цзяньцюань). Несмотря на то, что изучали они по роду службы не "оздоровительный", а "боевой тайцзицюань" – так называемую "малоамплитудную" (сяо ) или "скоростную" (куай ) форму, движения (и их названия) стиля У, как, впрочем, и движения стиля У  мастнра У Юйсяна, все равно не имеют ничего общего со стилем Чэнь. То же можно сказать и о самом последнем стиле тайцзицюань – стиле Сунь ( ), созданном известным мастером кулачных искусств синъи и багуачжан, Сунь Лутаном ( ). Сунь Лутан учился тайцзицюань у мастера Хао Вэйчжэня ( )(1849-1920) по линии У Юйсяна.

    И вот, наконец, в 1928 году в Пекин приехал потомок Чэней по линии Чэнь Чансина мастер Чэнь Факэ ( )(1887-1957), который к концу жизни создал там "Общество изучения стиля Чэнь" и привлек к своему искусству большое внимание, получив признание в кругах мастеров ушу. Наиболее известные сейчас патриархи стиля Чэнь тайцзицюань все являются учениками Чэнь Факэ.

    Вот вкратце версия сторонников Чэнь Вантина как создателя тайцзицюань, она довольно четкая и конкретная. Посмотрим теперь, какова версия их оппонентов, не связывающих истоки тайцзицюань со стилем Чэнь. Их история гораздо более долгая и запутанная.

 

     Версия сторонников "даосского" происхождения Тайцзицюань

    Прежде всего, сразу всплывает овеянное легендами имя святого отшельника –даоса Чжан Саньфэна ( ), искавшего бессмертия в горах Уданшань. Но и не только его одного! Представители всех остальных стилей тайцзицюань выделяют еще несколько линий возможного происхождения этого искусства.

    Наиболее ранним из известных учителей, преподававших кулачное искусство с названием тайцзицюань, был некий Чэн Линси ( ), выходец из уезда Шэсянь провинции Аньхой. Кулачное мастерство он, в свою очередь, получил от господина Хань Гунъюэ ( ), сведений о котором, к сожалению не сохранилось. Что же касается самого Чэн Линси, то он был реальной и очень известной личностью периода Южных и Северных династий (Нань-бэй чао), во времена правления династии Лян (502–557). Этот человек не только сам практиковал тайцзицюань, но и обучал ему весь командный и рядовой состав подчиненных ему отрядов местной самообороны. Во время мятежа Хоу Цзина ( ), когда вся провинция Аньхой была сожжена дотла, только уезд Шэсянь оставался нетронутым, так как мятежники, зная о высочайшем кулачном искусстве тамошних бойцов, не смели даже близко подойти к нему. Впоследствии лянский император Юань-ди назначил Чэн Линси начальником всего округа Шэчжоу. На протяжении нескольких династий, вплоть до династии Южная Сун (1127–1279), искусство тайцзицюань передавалось в роду Чэн Линси, пока не пришло к его потомку Чэн Би ( ) также очень известному во всем округе человеку. Чэн Би был прекрасно образован, имел высшую ученую степень цзиньши и занимал крупные чиновничьи посты. Кроме того, он всю жизнь старался постичь законы всеобщих трансформаций–перемен. Наряду с "Каноном перемен" (И цзин), он изучал еще не утерянные в ту эпоху трактаты "Хранилище черепашьих панцирей" (Гуй цзан ) и "Непрерывные горы" (Лянь шань ).

     Чэн Би изменил название тайцзицюань на сяоцзютянъфа (метод девяти малых небес( ) и, посчитав, что в комплексе недостаточно действий с использованием локтей, добавил туда 15 новых приемов. Помимо произведений, толкующих и коментирующих смысл "перемен", им написаны еще две работы: сборник "Воды реки Мин" (Мин шуй цзи )и "Книга девяти малых небес" (Сяо цзю тянь шу ).

 

    До нашего времени ни одна из этих работ в полном виде не дошла, однако сохранился список названий 15 форм, передававшихся от учителя Чэн Линси – господина Хань Гунъюэ. Эти названия либо практически совпадают, либо четко корреспондируются с названиями форм тайцзицюань стилей Ян Ши, У Ши,  и Сунь Ши, (т.е. "не чэньского" направления). 

   Другим знаменитым мастером, который передавал это кулачное искусство, считается даосский ученый и поэт Сюй Сюаньпин ( ). Уроженец тех же самых мест, что и Чэн Линси, Сюй Сюаньпин жил в эпоху династии Тан (618 – 907), дружил и обменивался стихами с великим поэтом Ли Бо, приходившим навещать его уединенное жилище в горах. Он также доработал первоначальный комплекс Чэн Линси, доведя количество форм до 37. Сюй Сюаньпину принадлежат несколько сохранившихся до наших дней трактатов по кулачному искусству, это трактаты: 

– "Речитатив восьми иероглифов" (Ба цзы гэ );

–"Собрание искренних суждений о 37 формах" (Сань ши ци ши синь хой лунь );

–"Суждение о главенствующем использовании цельности тела в 37 формах" (Сань ши ци ши чжоу шэнь да юн лунь );

–"Суждение о требованиях к 16 звеньям" (Ши лю гуань яо лунь );

–"Речитатив о применении мастерства" (Гун юн гэ ).

   Содержание трактатов указывает на несомненную связь с современным тайцзицюань. Важнейшим свидетельством этого являются впервые и именно здесь перечисленные "восемь видов внутреннего усилия – цзинь", на которых базируется вся боевая техника тайцзицюань, причем уже с делением на "четыре прямые" (сы чжэн ) и "четыре диагональные" (сы юй ). Говорится о том, что нужно уметь "понимать силу" (дун цзинь ). Здесь же впервые появляется знаменитая фраза из четырех иероглифов "чжань, нянь, лянь, суй" ( ), которая означающает "сцепление, прилипание, неразрывность и следование" и определяет главный специфический принцип боя в тайцзицюань, а также  принцип  "четырьмя  лянами  сдвинуть  тысячу цзиней".   В  этой   же   работе говорится о том, как должны тренироваться движения 37 форм – "естественно, медленно и непрерывно, подобно долгому течению большой реки", поэтому иногда это кулачное искусство, как потом и искусство тайцзицюань, называли "кулачным искусством долгих, нескончаемых форм" (чанцюань ). Вообще целые куски трактатов Сюй Сюаньпина и все их основные положения можно встретить почти в дословном переложении и в поздних классических трактатах по тайцзицюань Ван Цзунъюэ и других. Списки названий 37 форм также сохранились и сведетельствуют о несомненном сходстве названий форм и их порядке с сегодняшним, современным тайцзицюань.

    На тех же восьми видах внутреннего усилия – цзинь, что и в тайцзицюань, было построено кулачное искусство другого даоского мастера танского времени – Ху Цзин-цзы ( ). Оно называлось "Методы [боя] на основе принципа хоутянь" (хоутяньфа ) и передавалось потом через его ученика Сун Чжуншу ( ) к мастеру Инь Лихэну ( ) и др. Хотя названия форм отличаются от современного тайцзицюань и насчитывается много техник с применением локтя, однако способы отработки движений и достижения мастерства абсолютно одинаковые.

    Еще один мастер, имя которого называют в ряду тех, кто принимал участие в создании кулачного искусства тайцзицюань – Ли Дао-цзы ( ), по прозвищу Фуцзы Ли ( ). Ли Дао-цзы родом все из той же провинции Аньхой, хотя и из другого, нежели Чэн Линси и Сюй Сюаньпин, уезда. Жил он в эпоху династии Тан, как Сюй Сюаньпин и Ху Цзин-цзы и тоже преподавал 37 кулачных форм, называвшихся либо также чанцюань, либо сяньтяньцюань ( )(по смыслу ближе к названию Чэн Би). К концу жизни Ли Дао-цзы поселился в горах Уданшань, где всецело отдался постижению секретов бессмертия, которые, как свидетельствуют хроники, позволили ему дожить аж до династии Сун (960–1279). По некоторым источникам именно тогда в Уданских горах стал пестовать «пилюлю бессмертия» такая овеянная легендами личность, как Чжан Саньфэн. Сведения о Ли Дао-цзы, Сюй Сюаньпине и их системе изложены в трактате Сун Юаньцяо (XVII в.) ( ) "Суждение об истоках мастерства направления тайцзи, передаваемого в клане Сун" (Сун ши цзя чуань тайцзи гун юаньлю чжи пай лунь ) и его клановых хрониках, гораздо более древних, чем хроники Чэней из Чэньцзягоу. Сун Юаньцяо был другом Юй Ляньчжоу ( ) из клана Юй. Люди не одного поколения этого клана обучались у Ли Дао-цзы его кулачному искусству, а после ухода учителя в горы, они на протяжении долгого времени посещали его соломенные жилища; в сунскую эпоху еще было известно о месте его нахождения, а потом его потеряли.

    Потомок клана Юй – Юй Ляньчжоу как-то встретил в горах неприветливого даоса, с которым померялся силой и не смог его одолеть. Выяснилось, что это был все еще живой Ли Дао-цзы. Позже Юй Ляньчжоу, Сун Юаньцяо и еще пять человек, среди которых был и будущий основатель южного направления тайцзицюань Чжан Сунси ( ), и последователь кулачного искусства Ху Цзин-цзы – Инь Лихэн, отправились на поиски Ли Дао-цзы, в результате которых встретили даоса Чжан Саньфэна, пестовавшего в уединении «пилюлю бессмертия» и также владевшего кулачным искусством тайцзицюань. У него они и начали обучаться каждый год, поднимаясь к нему в горы. 

   Следует пояснить, что мы оставляем в стороне мифологизированные притчи и легенды о Ли Дао-цзы и Чжан Саньфэне, мало кем признаваемые, и лишь пытаемся проследить примерные пространственно-временные линии развития тайцзицюань в изложении сторонников "не чэньской" концепции. При этом сама мифологизация того или иного персонажа еще не является причиной для отрицания возможности существования реального прототипа. Интересно, что некоего Фуцзы Ли встречали в горах Уданшань вплоть до династии Мин, но, как выяснилось, это был уже другой человек, но тоже даос и поэт, также живший в отшельничестве и занимавшийся алхимией. 

    Итак, кем же был Чжан Саньфэн и какой представляется его роль в формировании тайцзицюань? Несмотря на то, что многие источники пишут о Чжан Саньфэне как о мастере эпохи Сун, его имя как вполне реального и известного человека конца династии Юань (1280–1367) - начала Мин (1368–1644) можно найти в династийных и местных хрониках. В молодости он занимал высокие чиновничьи посты и имел одну из высших ученых степеней цзиньши. Затем на него оказали сильное влияние даосские алхимические трактаты "Бао Пу-цзы" и другие. Он решил оставить службу и посвятить всего себя самосовершенствованию, что и сделал после смерти родителей, по истечению традиционного трехлетнего траура. С двумя отроками Чжан Саньфэн путешествовал по всему Китаю в поисках знаний, пока не достиг горы Хуашань в провинции Шэньси. К этому времени деньги у него кончились, отроки умерли, а сам он был в отчаянии. К счастью, там ему встретился "совершенный человек", даос по прозвищу "Огненный Дракон" (Хо Лун ) (подлинное имя этого реального человека, написавшего целый ряд книг – Цзя  Дэшэн ( ). Тот привел его к себе в скит, научил сначала методам укрепления здоровья, а потом уже и даосским методам самосовершенствования. Помимо этого Чжан Саньфэн также начал изучать и искусство тайцзицюань, которому Цзя Дэшэна научил его учитель Чэнь Тунань ( ), другое имя Чэнь Туань ( ), а также почтеное имя Чэнь Сии ( ), полученное от самого императора. Это было то же самое искусство, которому обучал Сюй Сюаньпин. Чжан Саньфэн не только прекрасно освоил эту систему, но и обогатил ее эффективной техникой ног. В 67 лет он покинул Цзя Дэшэна, а в 70 лет поселился в горах Уданшань. В таком возрасте обычному человеку было опасно одному путешествовать – уж очень много в ту пору развелось лихих людей, физически сильных и с "проворными" кулаками. Однако четырьмя главными принципами "внутреннего" искусства Чжан Саньфэна являлись:

– 1) "неподвижностью контролировать движение" (и цзин чжи дун );

–  2) "мягкостью преодолевать жесткость" (и жоу кэ ган );  

– 3) "медленностью побеждать скорость" (и мань шэн куай );

–  4) "в одиночку обороняться от толпы" (и гуа юй чжун ).

Если не работает хотя бы один из этих четырех принципов, то это уже не тайцзицюань, не искусство "внутреннего" направления. То есть, по сравнению с обычным жестким "внешним" искусством, здесь все наоборот.

 

Именно эта особенность была позже зафиксирована в самом начале цинской эпохи (то есть в то время, когда Чэнь Вантин должен был только приступить к созданию тайцзицюань) последователями Чжан Саньфэна по южному направлению тайцзицюань – знаменитым ученым Хуан Цзунси ( ) и мастером Хуан Байцзя ( ), который в свою очередь написал: "Высшие достижения "внешнего" направления надлежат [монастырю] Шаолинь. Чжан Саньфэн постиг его суть в Шаолине, отказался следовать [его принципам] и перевернул их наоборот, назвав это "внутренним" направлением. Достаточно хотя бы немногим из него овладеть, и уже можно победить Шаолинь". Помимо чисто оборонительного предназначения, тайцзицюань имел для Чжан Саньфэна еще и другую ценность: это искусство прекрасно восстанавливало функции организма после длительных состояний медитационного забытья, подобных состоянию анабиоза у животных, которые были непременной частью психотехники даосов. Чжан Саньфэн был не такой нелюдимый, как, например, Ли Дао-цзы (который вообще не любил разговаривать с людьми), поэтому учеников у него было много, особенно среди даосов, для которых тайцзицюань являлся одним из средств достижения их главной цели – бессмертия через психофизическое преобразование.

С Чжан Саньфэна начался некий новый этап в развитии и распространении тайцзицюань, образовались два его основных направления – северное и южное. Северное направление обычно связывают с именами Ван Цзунъюэ ( ) и Цзян Фа ( ), а южное – с целым рядом имен, наиболее знаменитыми из которых являются Чэнь Чжоутун ( ), Чжан Сунси, Е Цзиньцюань ( ), Чжоу Юньцюань ( ), Шань Сынань ( ), Ван Чжэннань ( ) и Хуан Байцзя ( ). Чжан Саньфэн свел искусство тайцзицюань к уже упоминавшимся "тринадцати позиционным основам" (шисань ши), суть которых в восьми видах применения внутреннего усилия – цзинь (ба фа) и пяти способах действий ног (у бу); их соотнесение основано по принципу взаимоотношений восьми триграмм и пяти первоэлементов. Несмотря на то, что Чжан Саньфэн продолжал традицию такой плеяды мастеров, как Чэн Линси, Сюй Сюаньпин, Чэн Би, Хо Лун, именно ему приписывают создание того полного набора и той последовательности кулачных форм, которые присутствуют в комплексах современного тайцзицюань.

Южное направление получило свое развитие в провинции Чжэцзян, граничащей с провинцией Аньхой. Особенно прославился здесь уездный центр Нинбо, расположенный неподалеку от побережья восточно-китайского моря. В минскую эпоху сюда часто приезжал знаменитый китайский полководец и мастер боевых искусств Ци Цзигуан. Именно сюда для борьбы с участившимися набегами японских пиратов присылались войска, и формировалось ополчение. В инструкторский состав войск входили и шаолиньские монахи. Известно, что Ци Цзигуан специально обращался за помощью к верховным наставникам Шаолиньского монастыря и получил на это одобрение. Нескольким монахам, считавшим себя непревзойденными бойцами, довелось с ужасом и позором испытать на себе "ближний бой "мягкого" Чжана" (мянь чжан дуань да ), того самого Чжан Сунси, которому тогда уже было за 70 лет и который, в начале эпохи Мин получил свое мастерство по линии Чжан Саньфэна.

 

Об этом "мягком" мастерстве с восхищением пишет и сам полководец Ци Цзигуан в своей знаменитой "Новой книге анналов и записей" (Цзи сяо синь шу ). О превосходстве "мягкого" искусства над "жестким" писалось в пору, когда Чэнь Вантин, который считался Чэньскими последователями создателем тайцзицюань, и который конспектировал впоследствии труды Ци Цзигуана, еще не родился. Чжан Сунси, как свидетельствуют источники, был внешне очень щуплым, и никто поначалу не мог поверить в его мастерство "малой силой побеждать большую", а именно это и является главной особенностью тайцзицюань. Искусство "внутреннего направления" (нэй цзя ), идущее от Чжан Сунси проходит через ряд четко фиксируемых поколений большого количества учителей и учеников. В надписи на надгробие умершего в начале маньчжурской династии Цин (1644–1911) известного мастера Ван Чжэннаня (кстати, также отличавшегося худобой и внешней слабостью), сделанной не менее знаменитым ученым того времени Хуан Цзунси ( ), также уже имеет место, четко сформулированное противопоставление "внутреннего" уданского направления Чжан Саньфэна и "внешнего" - шаолиньского направления. Об искусстве этого мастера постоянно упоминает в своих произведениях, и особенно в трактате "Методы кулачного искусства внутреннего направления" (Нэй цзя цюань фа ), Хуан Байцзя, единственный ученик Ван Чжэннаня, к сожалению, не передавший полученного мастерства другим из-за того, что, занимая высокие чиновничьи посты, все силы отдавал государственной службе. После него южная ветвь тайцзицюань постепенно сошла на нет и остались лишь только письменные трактаты и речитативы с изложением принципов "внутреннего" кулачного искусства, которые полностью совпадают с принципами современного тайцзицюань. Один из последних и ярких представителей этой ветви Гань Фэнчи ( ), перебравшийся на север, обучал своему искусству такую значительную фигуру в развитии северного направления тайцзицюань, как Цзян Фа, речь о котором пойдет чуть ниже.

У представителей северной ветви тайцзицюань дела обстояли благополучнее. Обычно при упоминании выдающихся мастеров этой линии первым всплывает имя некого Ван Цзуна ( ), более известного по прозвищу Цзунъюэ ( ), человека начала цинской эпохи из бывшей столицы Китая – города Сиань. О нем сообщает нам "Черновик истории династии Цин" ( ). Однако ряд источников относит его существование уже к сунской и минской эпохам, его даже называют учителем патриархов южного направления Чжан Сунси и Чэнь Чжоутуна.

Многие исследователи полагают, что Ван Цзун и Ван Цзуньюэ – два разных человека, но в цепи одной ветви, ибо одному и тому же человеку невозможно одновременно быть учеником ученика (или самого) Чжан Саньфэна начала династии Сун или Мин и учителем знаменитого Цзян Фа – мастера начала Цин, передавшего впоследствии искусство тайцзицюань клану Чэнь. Указываются и разные местности их происхождения.  

Но наиболее известен человек по имени Ван Цзунъюэ, именно он оставил после себя целое собрание "Сочинений по тайцзицюань" (Тайцзицюань пу ), ставшее впоследствии классическим. Одно из них, "Суждение о тайцзицюань" (Тайцзицюань лунь ), традиция относит к самому Чжан Саньфэну. Во всяком случае, почти все варианты трактата, хранившегося в разных семьях, имеют так называемый "изначальный комментарий" (юань чжу ), в котором    говорится   о   том,   что   трактат    написал   Чжан   Саньфэн   и    что   это произведение настолько совершенно, что никто из поколений мастеров не смог добавить в него ни одного иероглифа. Особенно широкое распространение в среде последователей тайцзицюань "не чэньского" направления эти трактаты получили в цинскую эпоху после того, как некто У Цзиюй ( )обнаружил их полное собрание в соляной лавке, причем уже с "изначальным комментарием". Ван Цзунъюэ был очень образованным, ученым человеком, в поисках знаний любил путешествовать по местам обитания святых и мудрецов. Однажды, посетив даосскую "Золотую кумирню" близ города Баоцзи, где, по сообщениям минской династийной хроники одно время жил Чжан Саньфэн, он познакомился с даосом, оказавшимся учеником Чжан Саньфэна. У него Ван Цзунъюэ и получил подлинное искусство тайцзицюань. В некоторых источниках указывается даже имя этого даоса – Юнь Ю ( ).

Что касается мастера Цзян Фа, то здесь тоже многое неясно. Его также часть исследователей относят к династии Мин, а часть к Цин. Однако почти все сходятся на том, что он был учеником Ван Цзунъюэ. Цзян Фа, как и Ван Цзунъюэ, жил в городе Сиань, где имел мелкое предприятие по производству доуфу, очень популярного в Китае пищевого продукта и был относительно зажиточным человеком. Искусство тайцзицюань он в течении десяти лет постигал у Ван Цзунъюэ, и этому же искусству его обучал Гань Фэнчи – последний из носителей «мастерства южной ветви». Став мастером, Цзян Фа передал свое кулачное искусство жителям поселка Чжаобао уезда Вэнсянь провинции Хэнань, где на протяжении нескольких столетий оно передавалось из поколения в поколение (и в наше время там почти все население занимается тайцзицюань). Цзян Фа слыл почтительным сыном и в конце каждого года возвращался в свою деревню в провинции Хэнань навестить престарелую мать. Однажды, проходя через деревню Чэньцзягоу, он увидел, как могучий рослый мастер Чэнь Чансин обучает своих родственников кулачному искусству "взрывных ударов" (паочуй) шаолиньского направления. Ноги Чэнь Чансина были тяжелы, поясница неповоротлива, вид ужасно свиреп, а на удары он тратил так много сил, что Цзян Фа беззвучно ухмыльнулся, но, почувствовав, что это не совсем прилично, пошел своей дорогой. Ухмылка не осталась не замеченной – Чэнь Чансин бросился вдогонку, чтобы проучить наглеца. Когда, отлетев от неизвестной силы на несколько метров, Чэнь Чансин смог подняться и понять, что произошло, то стал уговаривать Цзян Фа стать его учителем. Цзян Фа, увидев его искренность, согласился, но с условием, что к тому времени, как он вернется назад, Чэнь Чансин будет ежедневно по утрам подбирать с земли и откидывать определенным образом самые мелкие камешки, а по вечерам обрывать с деревьев самые тонкие веточки. По возвращении Цзян Фа понял, что ученик старательно выполнял его, казалось бы, нелепые указания – от приседаний и вращений ноги Чэнь Чансина перестали быть "деревянными", а поясница неуклюжей. Цзян Фа жил в доме Чэнь Чансина пока не научил его тайцзицюань. Появление чужака со своим "мягким" искусством вызвало недовольство в среде клана Чэнь, покусившемуся же на "не свои" традиции Чэнь Чансину было впоследствии даже запрещено преподавать паочуй. Однако прославился Чэнь Чансин именно как учитель тайцзицюань, у которого многие годы изучал это искусство Ян Лучань – один из величайших мастеров Китая, по праву носивший прозвище "Ян, не имеющий противников". Об этом человеке, появившемся при дворе императрицы Цы Си во второй половине девятнадцатого века, достоверных сведений несколько больше.

 

По данной версии вовсе не из бедной семьи, Ян Лучань вместе со своим односельчанином из уезда Юнняньсянь Ли Бокуем ( ), "таща на себе мешки с провизией и серебром", пришли к опальному Чэнь Чансину специально для того, чтобы учиться тайцзицюань. В то время было уже известно о целебных свойствах этого искусства, а оба юноши были серьезно больны – Ян Лучань страдал от склеромы брюшной полости, а Ли Бокуй – от туберкулеза. Одновременно Чэнь Чансин учил еще двух своих сыновей Чэнь Цзисиня ( ) и Чэнь Гэнсиня ( ), но только Ян Лучаню удалось постичь все тонкости и секреты мастерства тайцзицюань. Окончив обучение, Ли Бокуй сначала сопровождал купеческие караваны в Пекин, а затем был приглашен в провинцию Шаньси преподавать кулачное искусство в одной из религиозных школ. Упор в обучении он делал больше на алхимические аспекты тайцзицюань, которые способствовали "вскармливанию жизни" и обретению долголетия, его даже прозвали "Ли – золотая пилюля" (цзиньдань Ли-цзя ). Что было с ним в дальнейшем, никакой информации не сохранилось. Ян Лучань по возвращении в родной уезд тоже начал преподавать тайцзицюань и пользовался большим успехом. Среди тех, кто хотел у него учиться, был некто по имени У Юйсян, представитель одного из самых могущественных в уезде Юнняньсянь кланов. Его несколько братьев имели ученую степень цзиньши и занимали высокие чиновничьи посты в разных областях Китая. Их семью за пристрастие к боевым искусствам прозвали "семейством ушу" (ушу шицзя ). У Юйсян раньше пытался заниматься ушу, но толку от тренировок не было. Ян Лучань сомневался в его способностях, к тому же ему не нравился заносчивый самонадеянный характер этого очень влиятельного человека. Он поручил своему сыну Ян Баньхоу обучать его, тем более, что именно У Юйсян давал Ян Баньхоу уроки по общеобразовательным предметам, но тому это тоже было не в радость. У Юйсян не добился, каких либо существенных успехов и решил, что причина этому – скрытность и предвзятость к нему Ян Лучаня и его сына. На самом деле, как считали Яны, ему долгое время не удавалось правильно расслабиться. У Юйсян отправился в уезд Уянсянь, главой которого был его старший брат У Чэнцин ( ) и, получив у него рекомендательное письмо, поехал в деревню Чэньцзягоу к учителю Ян Лучаня Чэнь Чансину, которому в ту пору уже исполнилось 82 года. Чэнь Чансин не стал учить У Юйсяна, а так как больше в деревне никто тайцзицюань не преподавал, ему пришлось поехать в поселок Чжаобаочжэнь, где также имелись ученики Цзян Фа. Кроме того, туда перебрался после женитьбы и родственник Чэнь Чансина Чэнь Цинпин, которого тот одно время обучал своему искусству. У Юйсян проучился у Чэнь Цинпина один месяц и вернулся домой, объявив всем, что полностью постиг секрет тайцзицюань. Свое искусство он впоследствии передал племяннику Ли Июю ( ), тот Хао Вэйчжэню (другое имя Хао Хэ ), Хао Вэйчжэнь своему сыну Хао Юэжу ( )(1877–1935) а также мастеру багуачжан и синъи Сунь Лутану, который создал на базе своих знаний тайцзицюань стиля Сунь. Первоначальное искусство У Юйсяна стало, потом именоваться стилем У ( ).

Но на этом история взаимоотношений Ян Лучаня и У Юйсяна не закончилась. На южной заставе уезда был буддийский храм, с одним из монахов которого У Юйсян вступил в непримиримую личную вражду, однако он не решался открыто выступить против, так как грозный монах в совершенстве владел шаолиньским кулачным   искусвом. Тогда  У  Юйсян  спровоцировал  бой  монаха  с   Ян  Лучанем, которого монах атаковал со всей свирепостью. Ян Лучань контратаковал ударом "баньланьчуй" в грудь – в результате монах получил тяжелую травму и вскоре умер. Людей, поддерживавших связь с монахом, было очень много, и все они вместе с другими монахами из монастыря потребовали привлечения Ян Лучаня к судебной ответственности. Ян Лучань был очень уважаемый человек, и дело приобрело большой резонанс в обществе. У Юйсян, чтобы не "потерять лицо", перевез Ян Лучаня и двух его сыновей в столицу, где в центральном ведомстве наказаний служил один из его старших братьев У Жуцин ( ); именно он со своим сослуживцем по фамилии Чжан взялся уладить дело. У Юйсян же задействовал свои связи в уезде. Младший брат господина Чжана по имени Фэнци ( ) был просто помешан на кулачном искусстве и Ян Лучань был приглашен к ним в семью в качестве учителя. Семья Чжанов была крупным собственником в известном районе Пекина Сыванфу ( ), где пользовалась доброй славой мецената бесплатных учебных заведений и столовых для бедных. В этом же районе располагалась лавка соевых пряностей под названием "Небесный промысел" ( ), ежедневно поставлявшая свою уникальную продукцию прямо к столу самой императрицы Цы Си. Главный кулинарный мастер лавки Хоу Дэшань ( ) вместе с членами семьи Чжанов учился у Ян Лучаня кулачному искусству, он и Фэнци делали большие успехи. Однажды после охоты в горах Сяншань в дом Чжанов заехал один из самых крупных вельмож маньчжурского двора князь Цзай И ( ), он руководил тремя главными округами "знаменных" войск, отличался крутым нравом и отменным воинским искусством. Увидев необыкновенное мастерство Ян Лучаня, Цзай И захотел, чтобы учитель начал преподавание при дворе в специальной резиденции Дуаньванфу ( ), где в то время преподавали самые известные мастера Китая. Семейство Чжанов не захотело отдавать своего учителя, что привело к сильному конфликту, о котором сразу стало известно при дворе. Пришлось вмешаться самому принцу-регенту И Сюаню ( ). В результате стороны пришли к следующему решению – половину каждого месяца Ян Лучань преподает в Дуаньванфу, в это время его сыновья обучают семью Чжанов, а оставшуюся половину месяца наоборот, Ян Лучань возвращается к Чжанам, а сыновья перемешаются в Дуаньванфу. В придворной резиденции существовало особое подразделение под названием "лагерь священного искусства" (Шэньцзиин ), руководил которым все тот же Цзай И. Именно здесь собрались и вели преподавание такие великие мастера ушу, как основатель стиля багуачжан Дун Хайчуань ( ), крупнейший мастер стиля синъи Го Юньшэнь ( ), мастер рукопашного боя семьи Юэ (юэши саньшоу ) Лю Шицзюнь ( ), знаменитые мастера борьбы шуайцзяо ( ) Чжоу Дахуй ( ), Да Сянцзы ( ) и другие. Вскоре, после многочисленных поединков, Ян Лучань получил прозвище "Ян, не имеющий соперников" (Ян у ди ) и был назначен главным инструктором всего "лагеря священных искусств". Однако многие относили непобедимость Ян Лучаня не столько к его непонятной "мягкой" технике, как к неким ему одному присущим сверхспособностям и потому решили испробовать его сыновей. Но после того, как старший сын Ян Баньхоу продемонстрировал почтенной публике уже свои невероятные способности, сомнения отпали и прозвище "не имеющие соперников" стало распространяться на  всю  семью  Ян Лучаня.  Весть  о  непобедимых  мастерах быстро распространилась далеко за пределами Дуаньванфу. Младший брат Цзай И – Цзай Чжи ( ) из восточной императорской резиденции (Дуаньванфу была западной) с трудом уговорил брата разделить свои полмесяца еще пополам, чтобы Ян Лучань и его сыновья преподавали и у него. Так Ян Лучань с сыновьями попеременно преподавали в трех самых элитных местах. Особые гвардейские подразделения в Дуаньванфу строились на основе так называемых знамен с различиями по национальной принадлежности: здесь были маньчжурские, монгольские и китайские части. Система дворцовой охраны и телохранителей строилась по такому же принципу. Специальную подготовку у Ян Лучаня прошли три сильных мастера – маньчжур Лин Шань ( ), монгол Цюань Ю ( ) и китаец (ханец) Чжу Ваньчунь ( ). Это были охранники, постоянно сопровождавшие членов императорской семьи на выездах. Когда занимавшиеся у Ян Лучаня родственники императора в тренировочных поединках стали расшвыривать их словно каучуковые шарики, а при дворе стали шутить – кто же кого охраняет, Ян Лучань взялся отдельно с ними позаниматься, пообещав, что через три года с ними уже никто не справится. Впоследствии эти три человека стали учениками Ян Баньхоу, однако лишь Цюань Ю смог реально передать полученное им мастерство. Его сын Цзяньцюань ( ), до Синьхайской революции 1911 года также служивший в дворцовой охране, а потом принявший китайский фамильный знак У ( ), создал на базе малоамплитудной боевой формы ( сяоцзя ) семьи Ян стиль У тайцзицюань.

Дальнейшее развитие искусство тайцзицюань получило больше через сыновей Ян Лучаня и его внуков Ян Шаохоу ( ), Ян Чэнфу, а также по линии стиля У мастера У Цзяньцюаня, линии стиля У мастера У Юйсяна и линии стиля Сунь мастера Сунь Лутана, о которых говорилось выше. К сожалению, сановные и великосветские ученики Ян Лучаня хотя научились сами, а некоторые даже передали кулачное искусство своим детям, не держали школ и не занимались распространением традиции, что не могло не сказаться на числе ее подлинных носителей. Хотя, конечно же, появилось большое количество боковых ветвей, о которых в данной работе нет возможности говорить подробно. Сразу после свержения монархии кулачному искусству вообще и тайцзицюань в частности был придан статус общенародного национального достояния, правительство поддерживало и даже частично финансировало создание разного рода ассоциаций и обществ ушу. Наиболее видные места в них стали занимать мастера тайцзицюань Ян Шаохоу, Ян Чэнфу, У Цзяньцюань и другие, внесшие большой вклад в дело популяризации и распространения данного направления. К этому времени относится и проведение первых крупных всекитайских научных конференций по тайцзицюань, участие в которых принимали только представители разного рода обществ "не чэньского" направления, так как со стилем Чэнь в то время еще никто не был знаком. Знакомство это произошло только в тридцатых годах после появления в 1928 году в Пекине Чэнь Фаю – мастера паочуй и потомка Чэнь Чансина, формировавшего свой собственный стиль на соединении паочуй с "внутренним" наследием прадеда. Чэнь Факэ открыто признавал, что то, что он преподает, является в основе своей паочуем и принимал участие в конференциях без права официального голоса. О том, что стиля Чэнь от Чэнь Вантина никогда не существовало, прямо заявлял и Чэнь Синь, единственный в клане Чэнь глубоко образованный человек, написавший ряд работ о тайцзицюань, живший в нищете и одиночестве  в  деревне  Чзньцзягоу.  После  его  смерти  эти  работы  были  изданы  с грубыми вставками и добавлением к названию книги "Разъяснения схем тайцзицюань" словосочетания "клана Чэнь". А потом, борцы с "феодальными пережитками" Тан Хао и Гу Люсинь, занимавшиеся стилем Чэнь, на гребне внедрения в новом Китае материалистического мировоззрения создали и с помощью госпропаганды распространили более "логичную" версию о создании тайцзицюань Чэнь Вантином. Вот, в общем, о чем говорят и пишут противники версии Тан Хао и Гу Люсиня, особенно активизировавшиеся в последнее время, когда "культурная революция" осталась далеко в истории.

Краткий анализ первой версии

 

Попробуем теперь хотя бы в первом приближении проанализировать все вышесказанное и сопоставить с имеющимися историческими фактами. Начнем с первой версии, которую действительно первыми начали развивать Тан Хао и Гу Люсинь только с середины XX века. До этого имя Чэнь Вантина как создателя тайцзицюань нигде и ни в каких вариантах не появлялось, зато имя Чжан Саньфэна и его последователей было у всех на устах, все книги, выпускавшиеся в то время, называют только его. Не только не выступали против, но вообще не упоминали Чэнь Вантина те, кто, казалось бы, в первую очередь должен был с благодарностью вспоминать его творение - то есть потомки Чэней и люди, получившие от них уникальное мастерство. Однако все они либо ничего не говорили, либо говорили совсем не в пользу версии Чэнь.

Наиболее весомый аргумент - найденное не так давно, написанное самим Чэнь Чансином "Предисловие" (Чэнь Чансин сюй ), где он очень обстоятельно говорит о своем учителе Цзян Фа и его учителях - шаньсийском Ван Цзунъюэ и цзяннаньском Гань Фэнчи, как о получивших подлинную традицию "внутренней" уданской школы (19, с. 10-11). Становится понятным, почему "неблагодарная" семья Ян Лучаня вся целиком говорит о Цзян Фа и Чжан Саньфэне, а вовсе не о Чэнь Вантине, о котором Ян Лучань просто обязан был бы знать, О них же говорит и недолюбливавший семью Янов У Юйсян, ездивший за мастерством тайцзицюань к самым его истокам - к Чэнь Чансину в Чэньцзягоу и к Чэнь Цинпину в поселок Чжаобао (52, с.352). При этом странно, если искусство Чэнь Вантина передавалось через поколения и, судя по семейным хроникам, мастеров там было несметное количество, то как же тогда получилось, что кроме престарелого Чэнь Чансина научить У Юйсяна тайцзицюань в Чэньцзягоу было некому и тому пришлось ехать в Чжаобао к Чэнь Цинпину. А свое мастерство тайцзицюань Чэнь Цинпин получил не по линии Чэней, а по линии другого ученика Цзян Фа - Син Сихуая ( ) из Чжаобао, да и Чэнь Чансин, по словам Чэнь Вэймина ( , 1881 -1958), тоже обучал его своей методе боя, абсолютно не похожей на технику современного стиля Чэнь. Племянник и ученик У Юйсяна Ли Июй в своем "Маленьком предисловии к тайцзицюань" (Тайцзицюань сяо сюй ) пишет, что техника этого искусства идет от сунского Чжан Саньфэна. В одной из версий этого "Предисловия... " говорится, что точно неизвестно, от кого оно пошло. На этом основании Тан Хао сделал вывод, что это и есть последний, исправленный вариант, а написанное о Чжан Саньфэне есть раннее заблуждение, возникшее под влиянием У Юйсяна. Но кому как не У Юйсяну было знать, откуда что пошло, ведь он учился у Чэнь Цинпина из рода Чэней. Так неужели тот не рассказал бы ему про Чэнь Вантина, если бы тот считался в клане за основателя тайцзицюань. В своих публикациях Тан Хао убрал в "Предисловии..." все упоминания о Чжан Саньфэне, допустив при этом ряд других серьезных искажений. Однако, как выясняется, Ли Июй сделал данное исправление вовсе не из-за того, что стал сомневаться в подлинности существования Чжан Саньфэна, или прослышал что-то о Чэнь Вантине, вопрос о котором еще вообще не поднимался. Это было вызвано появлением фактических данных о Чэн Линси и других, более ранних создателях тайцзицюань.

           Еще одним существенным моментом является перечисление в работах Ли Июя названий форм, входивших в комплекс У Юйсяна - все они из комплекса Ян Лучаня. А ведь У Юйсян учился у Ян Лучаня сразу после его возвращения из Чэньцзягоу в родной уезд, что было задолго до того, как Яны попали в Пекин, где, по утверждению Тан Хао и Гу Люсиня, в угоду изнеженным родственникам императора комплекс был упрощен, а названия изменились по причине "неграмотности" Ян Лучаня. Еще более странно, если эти "не чэньские", не шаолиньские названия и похожие на Янские формы тайцзицюань У Юйсян получил от представителя хотя и "новой", но чэньской ветви - Чэнь Цинпина. Скорее всего, стиль У Юйсяна - это модификация мастерства тайцзицюань нескольких линий, идущих от Цзян Фа: 1) Цзян Фа - мастер Чжаобао Син Сихуй и другие - Чэнь Цинпин, 2) Цзян Фа - Чэнь Чансин, 3) Цзян Фа - Чэнь Чансин - Ян Лучань и плюс найденные его братом знаменитые трактаты Ван Цзунъюэ, считающегося учителем Цзян Фа.

О Чжан Саньфэне и Цзян Фа пишет и Сунь Лутан, основатель стиля Сунь, ветвь которого через У Юйсяна тоже берет начало от Чэнь Цинпина. А Сунь Лутан был очень хорошо осведомлен обо всех перипетиях, так как поддерживал прекрасные отношения с мастерами разных школ. Мало того, все местные хроники и генеалогии мастеров ветви чжаобаоцзя, о которых Тан Хао и Гу Люсинь умалчивают, почитают именно Цзян Фа как родоначальника кулачного искусства, до сих пор процветающего в их поселении, хотя, по ряду причин, и не распространяемого широко за его пределами. Интересно, что генеалогия Чэнь Синя, единственного действительно образованного в клане Чэнь человека, знатока "Канона Перемен", идет не по линии Чэнь Чансина, а по линии основателей так называемой "новой ветви" Чэнь Юбэня и Чэнь Цинпина из Чжаобаочжэнь. Он не был мастером, всего лишь преподавателем частной школы в Чэньцзягоу, но по просьбе брата, изучавшего кулачное искусство, написал свой теоретический труд 'Тайцзицюань ту шо" в подражание известному философскому трактату Чжоу Дуньи 'Тайцзи ту шо". Потом дела его совсем расстроились, и последние годы он доживал в нищете и одиночестве. Его главный труд был напечатан при содействии Тан Хао, обнаружившего рукопись в оставшихся после смерти Чэнь Синя вещах. И уже потом в названии к слову "тайцзицюань" было добавлено словосочетание "клана Чэнь".

Одна из черновых рукописей работы существовала уже в 1917 году. Тогда деревню Чэньцзягоу с исследовательской экспедицией посетил известный историк и мастер тайцзицюань У Тунань ( ). Он задал Чэнь Синю рад вопросов по истории, теории, практике кулачного искусства в этой деревне, и Чэнь Синь очень охотно и подробно на них ответил. Первое, что он поведал высоким гостям из Пекина, что семья Чэней уже не одну сотню лет после осеннего сбора урожая на своем поле устраивает тренировочные занятия по кулачному искусству паочуй шаолиньского направления. Вся деревня называет семью Чэней не иначе, как прозвищем "Чэни - паочуй" (паочуй чэнь цзя ). Относительно же тайцзицюань Чэнь Синь во всех подробностях рассказал историю о столкновении Чэнь Чансина с Цзян Фа и последующем у него ученичестве. Чэнь Синь родился еще при жизни Чэнь Чансина и знал все очень подробно, так как его окружали люди, видевшие все собственными глазами. Во время этого разговора вошел некий Ду Юйвань ( ), которого спешно разыскали для встречи с делегацией местные власти. Он является автором известной работы "Подлинные создатели тайцзицюань. Уданские истоки" (4). Представители старшего поколения семьи Ду Юйваня, жившие по соседству с Чэнь Чансином, были допущены на тренировки Цзян Фа и тоже изучали у него тайцзицюань. Комплекс движений, который показал Ду Юйвань, был абсолютно тот же самый, которому обучал в Пекине Ян Лучань, то есть Ян Лучань вообще не изменял его, как об этом говорят Тан Хао и Гу Люсинь, пытаясь объяснить явное несоответствие движений, названий и самой боевой техники Ян Лучаня с тем, что преподавал в Пекине Чэнь Факэ. Ду Юйвань помогал Чэнь Синю вести занятия в сельской школе и между ними существовали хорошие как деловые, так и дружеские отношения. Именно у Ду Юйваня Чэнь Синь, как и многие другие авторы книг по тайцзицюань, брал часть материалов, которые использовал в качестве приложения к своей книге. Первоначально эти материалы шли под названием "Изложенные Ду Юйванем речитативы и секретные записи наставлений, полученных Цзян Фа от шаньсийского учителя" (Ду Юйвань шу Цзян Фа шоу шаньси ши чуань гэцзюэ ). Впоследствии, когда Тан Хао стал создавать новую версию происхождения тайцзицюань, название этого приложения было изменено в книге Чэнь Синя на "Комментарии к речитативам и тайным записям наставлений трактатов по тайцзицюань" (Тайцзицюань цзин гэцзюэ цюаньцзе ) и "Необходимые наставления к рукопашному бою тайцзицюань" (Тайцзицюань дашоу яо цзюэ ), так как линия передачи тайцзицюань от шансийского Ван Цзунъюэ к Цзян Фа и от Цзян Фа к Чэнь Чансину уже стала считаться "несостоятельной" и относиться к разряду "заблуждений". Но как Чэнь Синь с Ду Юйванем могли так "заблуждаться", если их ближайшие старшие родственники сами участвовали во всех делах, связанных с Цзян Фа, Чэнь Чансином и Ян Лучанем и всю историю они знали прекрасно.

Именно Чэнь Синь, а затем и Ду Юйвань рассказали о конфликте, который произошел у Чэнь Чансина с его родственниками после обучения у Цзян Фа, о том, как после такого "унижения" ему запретили преподавание семейного паочуй и разрешили только преподавание "чужого" тайцзицюань. Так как Чэни изучали только "свое", Чэнь Чансину ничего не оставалось, как учить пришлых "извне" учеников. Кстати, Тан Хао и Гу Люсинь вообще обходят молчанием существование среди учеников Чэнь Чансина друга Ян Лучаня - Ли Бокуя и соседей мастера, поскольку это также подрывает их стройную теорию о клановой "засекреченности" Чэней (37, с.50-51). Факт отлучения Чзнь Чансина подтверждается еще и тем обстоятельством, что его могилы нет на родовом кладбище Чэней, а его имени нет на стеллах в честь мастеров клана Чэнь, воздвигнутых рядом с тем самым полем, на котором проходили тренировки членов клана, занимавшихся паочуем. Дом Чэнь Чансина находится на прямо противоположном конце деревни Чэньцзягоу, на отшибе и окружен забором. Именно за этим забором и проводились занятия по тайцзицюань.

 

Чэнь Синь сам проводил У Тунаня и других на родовое кладбище Чэней на могилу Чэнь Вантина. Надпись на надгробной плите ясно сообщала о том, что Чэнь Вантин был всего навсего выпускником сельской начальной школы с военным уклоном (усяншэн ) и никаких более заслуг и званий не имел⁴². Гу Люсинь же долгое время представлял его в своих работах крупным военачальником, наводившим ужас на разбойников всей окрути. Намеренно или нет, но Гу Люсинь спутал Чэнь Вантина семьи Чэнь из уезда Вэньсянь провинции Хэнань с Чэнь Вантином из уезда Лулунсянь провинции Хэбэй. О хэбэйском Чэнь Вантине в "Истории династии Мин" действительно сообщается, что он, с одной стороны, имел высокую ученую степень цзиньши и одновременно совмещал должности ревизора по высочайшему повелению (сюньань юйши ) и инспектора войсковых подразделений по высочайшему повелению (цзяньцзюнь юйши ). Впоследствии, правда, Гу Люсинь признался в своей ошибке, поместив в газете "Физическая культура" (Тиюйбао, от 09.06.1980) специальную заметку.

В книге "Исследования по тайцзицюань" Гу Люсинь делает вывод о том, что именно Чэнь Вантин является создателем тайцзицюань, основываясь лишь на одной фразе из семейных хроник Чэней, принадлежащей, как полагают, самому Чэнь Вантину. Фраза следующая: "... И вот сегодня - стар годами, страдаю от астматической отдышки и только свиток "Желтого двора" могу с собой носить. Как тоска нахлынет - создаю "кулак", а навалятся заботы - пашу поле, на досуге же учу детей и внуков как стать драконами и тиграми". Эту фразу Гу Люсинь, в переложении со старого литературного языка вэньянь трактует следующим образом: "... отсюда следует, что чиновник с высочайшего соизволения (юйши) династии Мин, творчески объединил методики даоинь ( ), туна ( )и, тренируясь в поте лица, не переводя дыхания, ... создал тайцзицюань". Помимо слишком вольной трактовки, здесь, как справедливо пишет по этому поводу упомянутый выше У Тунань, нарушены законы логики. Можно сказать, что лошадь - это животное на четырех ногах, но что животное на четырех ногах - это лошадь, уже нельзя, так как четырьмя ногами обладают и другие животные. Так же и здесь, тайцзицюань можно отнести к кулачному искусству, но говорить о том, что если человек создал кулачное искусство, то он создал тайцзицюань - это бессмыслица, так как существуют и другие виды ушу. При этом странно, как можно создать такое, базирующееся на долгом, непрерывном дыхании искусство, как тайцзицюань, человеку, страдающему астмой? Как можно создать такое сложное и глубокое искусство немощному; на пороге смерти, инвалиду, лишь урывками, на досуге, придумывая от скуки кулачные формы? Создавал же он их, как уверяют в своих работах Тан Хао и Гу Люсинь, на основе 32 форм кулачного искусства мастера ушу и крупного военачальника начала династии Мин Ци Цзигуана. Из представленных в трактате "Цюань цзин" форм Чэнь Вантин выбрал 29 и составил свой комплекс. Этот комплекс, в котором встречаются лишь пять названий форм, имеющихся в комплексе Ян Лучаня, не только не носил имени тайцзицюань, но и вообще никак не именовался. Гу Люсинь утверждает, что название тайцзицюань появилось только после трактата Ван Цзунъюэ "Тайцзицюань лунь", но мы уже знаем, что это не так - оно существует уже по меньшей мере с начала VI века. При этом эти пять лишь отдаленно схожих названий заключают в себе формы общераспространенные для всех стилей и направлений ушу, как внутренних, так и внешних. То, что созданное Чэнь Вантином искусство, было внешним, как и его прототип, свидетельствуют его трактаты "Собрание речитативов из "Трактата кулачного искусства" и "Высказывания о длинном и коротком [оружии]", где нет ни слова хотя бы о каком-нибудь из внутренних принципов тайцзицюань, при этом "Собрание речитативов..." представляет собой просто конспект труда Ци Цзигуана. Название тайцзицюань вокруг всего, что связано с семьей Чэней не появляется до работы Чэнь Синя нигде, хотя и само название, и принципы "внутреннего" боевого искусства уже с глубокой древности неизменно сопровождают всю "не чэньскую" линию развития этого стиля.

Говоря о названиях техник, составляющих комплексы тайцзицюань стиля Чэнь и всех остальных, следует отметить крайнюю спорность утверждения Гу Люсиня и Тан Хао о "безграмотности" Ян Лучаня, из-за которой, якобы, эти названия и отличаются. Но ведь отличаются коренным образом не только названия, но и сами техники. При этом по "не чэньской" версии, Ян Лучань был вовсе не из столь бедной семьи. И даже если взять версию Чэней, для работы с лекарствами в аптечной лавке Чэнь Дэху ( ) минимальное знание грамоты было просто необходимо. Помимо этого, ученик Ян Лучаня У Юйсян был в высшей степени образованным человеком и обучал грамоте сына Ян Лучаня Ян Баньхоу. Да неужели же отец при этом остался бы безграмотным? Ведь сохранились трактаты, созданные и передававшиеся в семье Ян, написанные безупречно и в стилистическом и, так сказать, в "техническом" отношении и однозначно точно передающие информацию наиболее древних источников по тайцзицюань. В качестве примера "безграмотности" Ян Лучаня, Тан Хао и Гу Люсинь приводят "превращение" названия техники "лань чжа и" ( , небрежно подоткнуть полы халата) в "лань цюэ вэй" ( , ухватить воробья за хвост) (33, с.10). Это не случайно и вызвано прежде всего стремлением хоть как-то привязать одну из наиболее специфических для "не чэньских" стилей техник, каковой является "лань цюэ вэй", к стилю Чэнь. И здесь нужно остановиться особо. Во-первых, техника "лань цюэ вэй", которая ни внешне, ни по способу использования внутренней силы-цзинь, не имеет ничего общего с "лань чжа и", не была изменена или создана Ян Лучанем. Эта техника составляла арсенал уже первоначального комплекса тайцзицюань учителя Чэн Линси - Хань Гунъюэ эпохи Нань-бэй чао; список названий этого комплекса представлен в работе южносунского потомка Чэн Линси - Чэн Би, дополнившего технику. Было название этой техники (как и многие другие названия "не чэньских" техник) и в комплексах Сюй Сюаньпина, Ли Дао-цзы и Чжан Саньфэна (то есть и в комплексах южного направления), которые и составляют современные стили тайцзицюань "не чэньского" направления. Эти названия и техники существовали уже задолго до того, как на свет появился генерал Ци Цзигуан, наследником трудов которого являлся Чэнь Вантин, считающийся Тан Хао и Гу Люсинем создателем тайцзицюань. Во-вторых,  что  уж  совсем  показательно,  движение  "лань чжа и"  одно  время   также имело место в "не чэньских" комплексах и существовало одновременно с "лань цюэ вэй" как две различных техники. Что касается движения "лань чжа и", то оно вообще довольно распространено в разных стилях. В самом названии отражена общая для бойцов доцинского времени привычка лениво, с вызывом подбирать за пояс полы длинного халата, чтобы дать простор действиям ног. Традиционные длиннополые халаты прекратили носить с приходом маньчжурской династии Цин, по "чэньской" же версии тайцзицюань создан только при Цин.

Помимо вышеуказанной "безграмотности" Ян Лучаня других ее примеров не приводится, что наталкивает на мысль скорее о "намеренной безграмотности" самих создателей "чэньской" версии - Тан Хао и Гу Люсиня. Еще более вольно и некорректно Гу Люсинь интерпретирует фрагмент "Хроники семьи Чэнь" относительно бегства Цзян Фа в страхе перед Чэнь Вантином и поступления потом к последнему в слуги. В "Хрониках...", как и в "Генеалогии семьи Чэнь", там, где упоминается некий человек по фамилии Цзян, нигде не стоит имя - Фа, а это все равно, что говорить о каком-нибудь китайском Иванове или Петрове, фамилия Цзян в Китае очень распространена. При этом данная информация о том, что это мог быть Цзян Фа, явно противоречит всем историческим фактам из жизни этого человека, которых мы коснемся чуть позже.

Такая же натяжка у Гу Люсиня и в отношении Чэнь Вантина как создателя техники "толкания руками" (туйшоу), специфической практики тайцзицюань. Основа туйшоу - "восемь методов применения внутренней силы-цзинь" (ба фа), принцип "увода - прилипания" (цзоу-нянь), принципы "проглатывания" (тунь ), "преобразования" (хуа ) и "выброса" (фа ) силы. Ничего этого в трактатах Чэнь Вантина нет. Единственным доводом Гу Люсиня является выдернутое из контекста трактатов, единственный раз употребленное Чэнь Вантином сочетание иероглифов (чжу - все, каждый, као - опираться), которое опять-таки очень вольно трактуется как "приставленные друг к другу предплечья", что почему-то однозначно связывается с туйшоу. Оно могло бы иметь какое-то значение, если бы рядом упоминался какой-либо из конструктивных принципов тайцзицюань. Недостаточно для доказательства и упоминания в чэньской "Хронике..." семейной техники "клейкого копья" (чжаньцян ). Действительно, одной из основных особенностей боя в тайцзицюань является применение "увода - прилипания" (цзоу-нянь), однако "клейкость" - специфическая особенность такого типа оружия, каким является копье, независимо от стиля или направления ушу. Нужно сказать, что в семье Янов также преподавали "клейкое" копьё, не имеющее абсолютно ничего общего с чэньским (это можно сказать и обо всех остальных комплексах с оружием) и которое они относили к Чжан Саньфэну. В книге Ян Чэнфу ему отведен целый раздел .

Теперь продолжим выяснение вопроса, что же сами Чэни говорили о Чэнь Вантине. Другой знаменитый представитель клана Чэнь - Чэнь Фаю, доводящийся Чэнь Чансину правнуком, с которого и началось распространение стиля Чэнь, также никогда не говорил о Чэнь Вантине как об основателе тайцзицюань. Вот два очень показательных примера из его жизни. В 1950 году, уже спустя 22 года после приезда Чэнь Факэ в Пекин, в столице проводилась конференция, организованная комитетом  по  исследованию  тайцзицюань  при пекинском национальном комитете

 

физической культуры под председательством его главы Чжан Чжэня ( ). Для работы на конференции были приглашены многие известные мастера тайцзицюань. Пришел туда и Чэнь Фаю вместе с Гао Жуйчжоу ( ), мастером стиля усинчуй ( ). Возник вопрос о статусе участия и праве голоса тех, кто не относится к изучающим тайцзицюань, а так как присутствующие знали о мастерстве Чэнь Фаю главным образом по стилю паочуй, председатель обратился к нему с вопросом, занимается он тайцзицюань или паочуй и будет просто присутствовать на конференции или участвовать в ней как полноправное лицо. Чэнь Фаю ответил, что он занимается стилем паочуй и вместе с Гао Жуйчжоу и другими мастерами, не представляющими стиль тайцзицюань, будет просто присутствовать. Это очень важное заявление и прозвучало оно из уст человека, характеризуемого всеми, кто его знал, как предельно прямого к честного. Не менее показателен и его откровенный ответ на вопрос о том, кто же является создателем искусства, пришедшего из Чэньцзягоу. Этот вопрос задал ему один из его первых пекинских учеников Хун Цзюньшэн ( ), который впоследствии стал прославленным мастером и написал большое количество работ по теории и практике тайцзицюань стиля Чзнь. Чэнь Факэ ответил ему, что "не знает от кого оно пошло, от кого-то из предшественников". Таким образом, тот, кто первым начал распространять стиль Чэнь и кто его, можно сказать, окончательно сформировал, никогда не утверждал, что создателем тайцзицюань является Чэнь Вантин. В главной капитальной работе по стилю Чэнь тайцзицюань Шэнь Цзяжэня и Гу Люсиня также ясно говорится, что представленные в ней 1 и 2 комплексы составлены мастером Чэнь Факэ в поздние годы жизни. Показательно и то, что очень подробно и объемно описывая в своей книге "Боевое применение техники тайцзицюань стиля Чэнь" теорию и практику стиля, Хун Цзюньшэн уделяет всего лишь несколько строчек его истории. Однако и для описания теории тайцзицюань трудов семьи Чэнь явно не хватает, и вся теоретическая база идет с постоянными ссылками на труды Ван Цзунъюэ и другие труды "не чзньского" направления. При этом сообщается, что Чэнь Факэ в высшей степени ценил "чуждый" для их клана труд "Тайцзицюань лунь".

Важным свидетельством того, что стиль Чэнь не "передавался" в 30-50-е годы, а "формировался", может также служить та глава книги, где Хун Цзюньшэн разбирает смысл и происхождение названий кулачных форм этого стиля и соотносит их с названиями в других стилях тайцзицюань. Выясняется, что многие кулачные формы были созданы Чэнь Факэ только в поздние годы жизни и многие его ученики, включая даже сына Чэнь Чжаокуя, не знали их или не умели выполнять (Чэнь Чжаокуй вообще все делал не так, как отец). Кроме того, по той причине, что какие-то формы создавались, а какие-то отбрасывались, кто-то из учеников учился раньше, а кто-то позже, в книгах последователей чэньского направления хаоса в названиях гораздо больше, чем во всех остальных стилях тайцзицюань, где налицо не "творчество", а четкая "преемственность", "передача" традиции с небольшими издержками, чаще всего омонимического характера, что не затрагивает последовательность и содержание техники движений. Наряду со множеством движений, которые встречаются только в стиле Чэнь (чаще всего с буддийскими названиями, имеющими шаолиньские корни), Хун Цзюньшэн описывает целый ряд движений, которых наоборот, в Чэнь раньше не было и которые были позднее заимствованы из других стилей тайцзицюань с названиями уже даосского содержания.

 

Он же пишет, что и чэньское туйшоу совершенно отличалось от других стилей. О такой, например, его важнейшей составной, как "да люй" и других пяти основных видах этой техники, Чэнь Фаю вообще даже никогда не упоминал. К тому же и положение корпуса в стиле Чэнь абсолютно отличается, для него характерно особенное, отличное от всех, специфическое наклонное положение крестца. На стр. 394 Хун Цзюньшэн обвиняет Шэнь Цзяжэня и Чэнь Чжаокуя в том, что внесенные ими изменения и добавления в движения во многом свели на нет их эффективность. В отношении Шзнь Цзяжэня, в паре с Гу Люсинем написавшего первый "официальный" труд по стилю Чэнь, крайне показательным является то, что его кратковременное пребывание среди учеников Чэнь Факэ совершенно не запечатлелось в памяти учителя. Когда в 1948 году к Чэнь Факэ из провинции приехал человек с рекомендательным письмом от Шэнь Цзяжэня, то тот, хотя и был очень доброжелателен к гостю, так и не вспомнил, кто это такой. Что же касается Гу Люсиня, его слабое владение внутренними принципами боевого применения тайцзицюань отмечают многие контактировавшие с ним члены китайской ассоциации ущу. Возвращаясь к вопросу путаницы в названиях движений, выясняется, здесь во многом виновны опять таки Гу Люсинь и потомок семьи Чэней Чэнь Сяован ( ) - допущенные в их работах грубейшие ошибки на протяжении всей книги Хун Цзюньшэн резко критикует. А ведь именно эти два человека до последнего времени несли знамя "первичности" стиля Чэнь и представляли "официальную" версию. В их борьбе с "феодальными суевериями" и в деле внедрения "научно-спортивного" тайцзицюань им поначалу оказывалась поддержка со стороны государственных чиновников. С 1982 г. стиль Чэнь начал особенно широко распространяться в Китае после того, как на рабочей конференции по ушу Государственного комитета по физической культуре было решено создать исследовательские структуры в отношении стиля Чэнь в Пекине и Шицзячжуане. Но в 1990 году Гу Люсинь умер, китайское общество стало более открытым и демократичным, а Чэнь Сяован, подававшийся некогда средствами массовой информации как патриот национального спортивно-массового движения, эмигрировал за границу. Сейчас в печати, посвященной ушу, появляются в основном уже статьи, в которых содержится критика версии Чэнь Вантина, как создателя тайцзицюань. Многочисленные факты, говорящие против данной версии, стали теперь широкодоступными.

Возвращаясь к теме относительно позднего формирования стиля Чэнь, можно добавить еще то обстоятельство, что первичным материалом, над которым начал работать Чэнь Факэ, был трактат Чэнь Синя "Тайцзицюань ту шо", в котором были изложены некоторые специфические для Чэнь теоретические и практические базовые положения, а также прообраз некоего комплекса кулачных форм, созданного с учетом уже семейного искусства Чэней. Названия форм этого протокомплекса, а также и сама техника форм во многом не сходятся с теми более насыщенными комплексами, которые преподавал Чэнь Факэ, однако главное, что для них едино, так это лежащий в основе всех движений принцип "спиралевидного кручения" (чаньсы ). Нигде до Чэнь Синя этот принцип в применении к тайцзицюань не встречается, его нет ни в одном другом стиле и ни в одном из классических трактатов, что подтверждается всеми сторонами (особенно четко сформулировано это у Чэнь Фаю и Хуи Цзюньшэна). Он связан с техникой боевого использования копья, все время вращающегося по спирали. А именно работа с копьем была положена в основу обучения солдат Ци Цзигуана, над трактатами которого  так  много  трудился  предок  Чэней – Чэнь   Вантин,  и  на базе которых на старости лет он создавал свои кулачные формы. Кулачное же искусство Ци Цзигуана неразрывным образом связано с постоянно опекаемым им Шаолиньским монастырем. Кстати, Хун Цзюньшэн в своей книге даже упоминает и некоего известного ему учителя, преподававшего "шаолиньское спиралевидное кручение" (шаолинь чаньсы ). То, что формы стиля Чэнь переполнены шаолиньской техникой, не подлежит сомнению, с этим также согласны все стороны. Гу Люсинь в своей книге "Паочуй" перечисляет и ряд объективных причин этого явления, но при этом не задается вопросом - почему тогда эта самая прогрессивная по тем временам техника никак не закрепилась в других стилях тайцзицюань, если они происходят от Чэнь? Ведь эффективность - это главное, что ценится в технике любого кулачного искусства. А не потому ли, что она не отвечала принципам боя в тайцзицюань и изначально не была в нём заложена?

Все вышесказанное может служить подтверждением того предположения, что стиль Чэнь тайцзицюань в его окончательном виде был действительно сформирован мастером Чэнь Факэ, мастером, без преувеличения сказать, великим, соединившем в одно целое достижения своих предков по линии Чэнь Вантина и основы тайцзицюань по линии прадеда Чэнь Чансина. Теорию писавшегося на его глазах в деревне Чэньцзягоу трактата Чэнь Синя он связал с теорией и практикой, унаследованной от Чжан Саньфэна, Ван Цзунъюэ, Ян Лучаня и других. Чэнь Фаю является создателем кулачного искусства, которое, без сомнения, можно отнести к направлению тайцзицюань, хотя и со своей спецификой, которую придает ему входящий в его состав стиль паачуй. Это обстоятельство, правда, одно время давало повод для противников Чэней сомневаться в подлинности их тайцзицюань, ведь "взрывной" (пао ) принцип паочуй явно противоречит главным принципам боя в тайцзицюань - "сцеплению", "прилипанию", "неразрывности" и "следованию" (чжань, нянь, лянь, суй), однако, как можно видеть сейчас в стиле Чэнь, эти вещи все же вполне соединимы и этот стиль также чрезвычайно эффективен, хотя выполняется он теперь значительно мягче. Мастера вообще говорят о том, что важны принципы, а не техника, если, например, принципы тайцзицюань применить в японском жестком каратэ, то и оно превратится в тайцзицюань.

Гу Люсинь сообщает о том, что семья Янов, создав свой "оздоровительный" тайцзицюань, якобы тайно продолжала практиковать чэньский "боевой" паочуй, но не указывает источника этих сведений. Единственное, что могло натолкнуть на такую мысль, так это приводимое Гу Люсинем сообщение некого Ма Иньшу ( ) о том, как он в Шанхае наблюдал своего дядю Ли Июя (родственника У Юйсяна) с учеником Хао Вэйчжэнем и Ян Баньхоу, тренирующих "восемь видов силяы-цзинь" с жестким боевым "выбросом силы", что Гу Люсинь почему-то отождествил с паочуем (2, с.48). Но паочуй здесь притянут за уши, так как это искусство изначально не было никак связано с "восемью видами внутренней силы" из тайцзицюань, хотя сама эта система боя, как альтернативная система возможного противника могла быть хорошо известна Янам, тем более, что ее когда-то преподавал учитель Ян Лучаня Чэнь Чансин. Возможно, слухи относительно этого могли возникнуть и в связи с неким, так называемым "тринадцатичастным тайцзи паочуем Ян Баньхоу" (Ян Баньхоу тайцзи шисань лу паочуй ), происхождение которого еще до конца не ясно. Известно только, что этот комплекс был создан на родине семьи Ян Лучаня - уезде Юнняньсянь.    При     этом     совершенно     очевидно,     что     между     движениями тренировочного комплекса Ян Баньхоу и шаолиньским паочуем Чэней нет ничего общего, это совсем другая система боя. Что же касается "обвинения" в только "оздоровительности" и "небоевитости" стиля Ян, то это, конечно, явная чепуха. Многие последователи именно этого стиля прославились как сильнейшие мастера. Достаточно вспомнить хотя бы, что У Цзяньцюань, основавший на базе "малоамплитудной формы" стиля Ям стиль У, как и его отец, учившийся у Янов, профессионально занимался отнюдь не здоровьем, а охраной императорской семьи и вошел в историю китайского ушу как один из "четырех величайших бойцов XX века". Можно отметить и тот момент (с которым, кстати, совершенно согласен Таи Хао), что стили "не чэньского" направления отличаются особой экономичностью движений и их малой амплитудой (сяо цзя), а именно это важно в реальном бою. Большая амплитуда движений, свойственная Чэнь, выполняет больше тренировочную функцию. Как нельзя более лучшим примером эффективности малой амплитуды является уже упоминавшийся нами "бой на короткой дистанции мягкого Чжана" - Чжан Сунси, одного из патриархов южного "внутреннего" направления. Как стиль Чэнь, так и стиль Ян (я другие стили "не чэньского" направления), созданы именно как боевые системы и одинаково эффективны, вопрос заключается лишь в том, кто и с какими целями их изучает. Конечно же, те, кто занимается тайцзицюань только для здоровья или не знает секретов применения его принципов в реальном бою, на фоне адептов внешних стилей будут выглядеть бледно. В этом отношении стиль Чэнь предстает как бы в более выгодном свете, так как его исходные движения взяты из внешних стилей, их можно применять и за счет простой физической силы, то есть на основе "внешних" принципов.

Спецификой стиля Чэнь является и то, что его методы тренировки, видимо, все же не позволяют выработать ту таинственную, крайне редко встречаемую, но свойственную только тайцзицюань силу, которая называется "линкунцзинь" ( ). На русский язык это слово можно перевести как "сила дистанционного воздействия" или "сила дистанционного управления", или просто "дистанционная сила". У представителей Чэнь ее никогда не было, но именно она во многом принесла успех и славу семье Ян. После Ян Лучаня широко известной эта сила стала в 20-30 годы нашего века, когда ее открыто демонстрировал уже целый ряд мастеров, таких, например, как Ян Шаохоу, Дун Инцзе ( ), Юэ Хуаньчжи, Ван Сянчжай ( ), Яо Цзунсюнь ( ), Ю Пэнси и другие, чему сохранилось немало письменных свидетельств, воспоминаний незаинтересованных лиц. Несколько реальных фактов того, как воинственные представители Запада и Японии, приехавшие в Китай демонстрировать свое искусство, терпели поражение от этой силы, описаны в книге Пола Дуна и Томаса Раффила "Сила пустоты", вышедшей в 1996 году в Англии и целиком посвященной исследованию феномена "линкунцзинь". Эта книга интересна прежде всего тем, что она написана пусть не сильнейшим, но мастером этой силы, в содружестве с целым рядом современных ученых с позиций разного рода наук, изучающих это необычное явление и поставивших серию крайне интересных опытов. Однако то, что только сейчас стало достоянием научной общественности и предметом широкого обучения, китайцам было известно давно, но держалось в секрете и уж тем более не передавалось всем желающим. Возможно, что именно это помогло Чжан Саньфэну в 70 лет расправиться чуть ли не с сотней крепких лихих людей, как об этом говорится в источниках, но этого нам уже никогда не узнать. Что же касается достоверной информации, то начиная с Ян Лучаня, ситуация с "линкунцзинь" более прозрачна. Возможно даже проследить основные линии ее передачи вплоть до наших дней.

Первым после Ян Лучаня ею владел его сын Ян Баньхоу, которого уже при жизни отца называли "вторым Лучанем". Выше говорилось о том, что только Ян Лучаня поначалу признавали "не имеющим соперников", относя его непобедимость не к особенностям стиля, а к его личным сверхспособностям, и что потом Ян Баньхоу отстоял звание уже "Янов, не имеющих соперников". Интересно, что этой силой так и не смог овладеть второй сын Ян Лучаня - Ян Цзяньхоу, хотя также слыл превосходным бойцом: Возможно, эта связано с некой необходимой предрасположенностью и определенными врожденными способностям, а возможно - с упорством в тренировках. Отец с детства заставляя Ян Баньхоу тренироваться так много, что тог два раза убегая из дому (может быть и крутой норов "второго Лучаня" - результат подобного воспитания). С Ян Баньхоу никто не решался меряться силой, так как последствия этого чаще всего были плачевными или даже трагическими. Однажды, после того, как он серьезно травмировал иностранного боксера, ему пришлось уехать из Пекина и долгое время скрываться от властей в родном уезде. В другой раз он жестоко избил на турнире голландского борца и снова спасался бегством. Ян Шаохоу - внук Ян Лучаня по линии Ян Цзяньхоу - также всячески стремился овладеть этой силой, но, так как не смог научиться ей у отца, пошел в ученики к дяде Ян Баньхоу и довольно скоро о его "линкунцзинь" заговорил весь Пекин. Интересно, что по характеру и даже внешне Ян Шаохоу более походил на дядю, а не на отца: тоже был худой, жилистый и отличался "крутостью", но при этом всегда был предельно честен и свято чтил нормы "воинской добродетели" (у дэ ). Он был на 20 лет старше своего брата Ян Чэнфу и даже успел поучиться у своего знаменитого дедушки - Ян Лучаня. Учеников, к сожалению, у него было немного, не всякий решался учиться у человека, любившего "стрелять" силой в людей (си фа жэнь ), опасаясь за собственное здоровье. Да и сойтись характером с Ян Шаохоу было нелегко. Одним из его наиболее известных учеников стал уже упомянутый нами У Тунань, с детских лет обучавшийся у основателя стиля У - мастера У Цзяньцюаня. У Цзяньцюань был одним из немногих, с кем Ян Шаохоу поддерживал теплые дружеские отношения. Уезжая из Пекина, У Цзяньцюань попросил Ян Шаохоу завершить обучение юноши. Родители У Тунаня занимали высокий пост при дворе, были очень богаты и платили за обучение баснословные деньги. У Тунань, к тому времени уж бывший неплохим мастером, изо всех стремился постичь высшее мастерство в тайцзицюань - а именно секреты "линкунцзинь", что ему и удалось сделать через четыре года. Увидев это, Ян Шаохоу сказал, что больше ему учить нечему и ушел, несмотря на предложение родителей У Тунаня еще какое-то время продолжать обучение, тем более, что тому приглянулся старательный ученик. Многие бы за такие деньги нашли бы, что "подправить" и чему еще "подучить", но Ян Шаохоу, верный своим принципам "воинской добродетели", отказался. Именно от Ян Шаохоу У Тунаню достался трактат "Речитатив о дистанционной силе" (Линкунцзинь гэ ), который передавался от Ян Лучаня через Ян Баньхоу к Ян Шаохоу. Этот трактат был впоследствии опубликован приемным сыном У Тунаня - Ма Юцином ( ) в вышедшей в 1984 году в Гонконге книге "Исследования по тайцзицюань", составленной на основе аудиозаписей воспоминаний У Тунаня. Кстати, Ма Юцин в настоящее время является одним из немногих подлинных мастеров, которые реально владеют силой "дистанционного воздействия", сведения об этом автор получил от ряда людей, хорошо знающих Ма Юцина и его учеников. Следует добавить, что научное изучение необычного излучения, исходящего от рук У Тунаня, положило в свое время начало серьезных исследований в области феноменов китайских традиционных систем самосовершенствования вообще.

 

Интересным также представляется тот факт, что техника использования этой силы во многом связана с малоамплитудной формой семьи Ян - ею в совершенстве владел Ян Шаохоу и на ее основе впоследствии создал свой стиль У Цзяньцюань. Еще при жизни обоих мастеров их снимала на кинопленку Шанхайская фирма "Сияющая звезда" (Мин син ). Выполняемые ими формы были практически одинаковы, только Ян Шаохоу делал акцент на использование силы "линкунцзинь", а У Цзяньцюань - на принцип "мягкого преобразования" (жоу хуа ). Изменения, внесенные У Цзяньцюанем, позволяли нейтрализовать силу любой мощности и при этом не требовали особых сверхспособностей, связанных с "дистанционной силой". У Цзяньцюань занимал должность одного из начальников дворцовой охраны, в его обязанности входила подготовка телохранителей высших лиц в государстве. Эти люди должны были владеть наиболее эффективной кулачной техникой, но у них не было так много времени на выработку особых способностей, к тому же, видимо, далеко не каждый мог овладеть "линкунцзинь" (если вообще ее кто-то собирался открыто передавать). Принцип "мягкого преобразования" У Цзяньцюань эффективно вытренировывал в поединках с могучим братом с виду неприметного Ян Шаохоу - Ян Чэнфу, хотя и не владевшего "линкунцзинь", но в использовании всего остального арсенала тайцзицюань не имевшего равных.

О "линкунцзинь" в своей книге "Рукопашный бой в стиле тайцзицюань, применение меча-дао, меча-цзянь и палки" пишет и знаменитый мастер Чэнь Яньлин ( ), тесно связанный с семьей Ян. Печалясь о том, что некоторые люди начинают превращать тайцзицюань в исключительно оздоровительную систему, он уделяет особое внимание именно боевым аспектам этого искусства, детально анализируя все многообразие оттенков применения "внутренней силы". Особое место в книге посвящено характеристике "силы дистанционного воздействия".

Понимая, что "линкунцзинь" - весомый аргумент против версии первенства Чэнь Вактина в создании тайцзицюань, Тан Хао в то время, как плеяда лучших мастеров стала уходить из жизни, а материалистическое мировоззрение в Китае окончательно укрепило свой позиции, написал статью "Возникновение и развитие тайцзицюань", где попутно упомянул некое направление "техники пространственного боя" (кун цзи ), которого, с точки зрения его представлений о физике и механике, просто не может быть, потому, как говорится, что не может быть никогда, все это суеверия и плод феодального мировоззрения. Он даже намекнул, что обращался к одному из мастеров с просьбой продемонстрировать ему феномен, но тот не удостоил его даже беседы, из чего Тан Хао сделал окончательный вывод о том, что данной силы не существует. При этом Тан Хао не сообщил, о каком именно мастере идет речь, видимо, все-таки, чего-то опасался. Если бы, к примеру, он упомянул имя того же Ван Сянчжая, который умер только в 1963 году, то рисковал бы реально испытать на себе феномен в полную силу с последующей для себя компрометацией и "потерей лица".

В наше время уже нет нужды спорить о том, существует "линкунцзинь" или нет, факт ее существования официально установлен, а в самой что ни на есть научной книге "Большая практическая энциклопедия китайского ушу", подготовленной с самых материалистических позиций директором архива Пекинской академии ушу, доктором наук Кан Гэу, ей посвящен целый раздел.

 

Однако возвратимся к семье Чэнь и ее искусству. От краткого анализа очень важной в отношении истоков Чэнь книги Хун Цзюньшэна, перейдем непосредственно к оценке (основополагающей для Чэнь) теоретической работы по тайцзицюань Чэнь Синя, а именно "(Чэнь ши) Тайцзицюань ту шо". Заметим только, что все остальные наиболее известные ученики Чэнь Факэ, такие, например, как Фэн Чжицян ( ) и другие, в своих книгах вообще не касаются истории тайцзицюань. Все они стараются как можно меньше говорить на эту тему. К тому же Хун Цзюньшэн поддерживал хорошие отношения с У Тунанем, сам занимался стилем У, и достаточно убедительные доводы противоположной стороны были ему прекрасно известны. И, вероятно, именно потому, что они были весомыми, Хун Цзюньшэн не стал писать подробно об истории стиля Чэнь, ограничившись всего несколькими строчками. Не стал он и поддерживать версии Тан Хао - Гу Люсиня, лишь упомянул, что такая есть. Что же касается У Тунаня, который представлял собой очень заметную фигуру и как мастер, с детских лет учившийся у патриархов тайцзицюань У Цзяньцюаня и Ян Шаохоу, и как крупный историк, профессор, ведущий консультант главного исторического музея страны - императорского дворца Гугун, то он являлся для версии Тан Хао и Гу Люсиня опасным противником. Родители У Тунаня были очень известны при дворе, У Тунань рос среди людей, непосредственно принимавших участие в судьбе Ян Лучаня, он имел информацию из первых рук, поэтому ему были очень хорошо известны все перипетии, связанные с великим мастером и его искусством. Тем более, что У Тунанем, профессиональным историком (чего нельзя сказать о Тан Хао и Гу Люсине, пытавшихся во всех работах подчеркнуть, что именно с них начинаются подлинно "научные" исследования, а все, что было до них - феодальные суеверия и пережитки), уже предпринимались масштабные исследования в области истории тайцзицюань. В составе исследовательских экспедиций и сам лично он побывал во всех местах, исторически связанных с тайцзицюань - в Уданшань, Баоцзи, Чэньцзягоу и т.д.⁵⁴, в результате чего собрал богатейший материал, на основании которого готовил книгу "Исследования по тайцзицюань". Но ему не повезло, на гребне начинающейся культурной революции его - сына богатых в прошлом родителей - по неизвестно чьему навету репрессировали, конфисковали всю имеющуюся у него собственность а вместе с ней - рукописи и документы. Не имея возможности поступить на работу, он жил только на деньги, которые делили с ним из своих скудных зарплат его верные ученики. Упомянутая выше книга Ма Юцина "Исследования по тайцзицюань" есть ни что иное, как попытка восстановить хоть что-то из утраченной книги.

Чтобы начать краткий анализ основополагающего для стиля Чэнь труда Чэнь Синя, представляется важным сначала показать его собственную оценку своей работы, которую он дал на встрече с исследовательской делегацией из Пекина в 1917 году. После того, как автор 'Тайцзицюань тушо" рассказал историю о том, что отец определил им с братом разные жизненные пути на военном и гражданском поприще, потому он и стал учителем сельской начальной школы, ему задали прямой вопрос - "что за книгу он написал и каким видом кулачного искусства он сам занимается?" Чэнь Синь ответил, что он не владеет ни паочуй, ни тайцзицюань, хотя и написал книгу о тайцзицюань. Когда же его вновь спросили, как можно писать книгу о тайцзицюань, не владея практической стороной дела, он ответил, что многие годы изучал "Канон Перемен" (И цзин) и когда его брат, практикующий паочуй, попросил применить  его   знания  к  кулачном  искусству,   тогда   и   появилась   идея   книги.

 

Заглавием ее в подражание знаменитому канону древности "Тайцзи тушо" (Пояснения к схемам тайцзи) стало "Тайцзицюань тушо" (Пояснение к схемам кулачного искусства тайцзи) с добавлением одного иероглифа "цюань" ( ). Он был рад, что кулачное искусство с таким же названием стало очень популярным в то время в Пекине, однако оно не имело почти ничего общего с тем "проточэньским" комплексом, который описан в его книге. Свою задачу он видел только в философском осмыслении триграмм "И цзина" для создания теоретического пособия по кулачному искусству (37, с.51). И действительно, большую часть книги занимают чисто философские выкладки и цитаты в основном метафизического характера. Интересно, что в данном случае "борцы с феодальными пережитками", "материалисты" Тан Хао и Гу Люсинь, в работах которых при постоянном сравнении социализма с традиционной культурой Китая через слово употребляются слова "отжившее", "отсталое", "косное", "суеверное" и т.д., эту традиционную метафизику почему-то как "феодальное суеверие" не рассматривают. Тан Хао вообще заявляет, что "чэньские" источники гораздо "конкретнее", чем "абстрактные" рассуждения Ван Цзунъюэ, вклад которого можно отнести только к области теории. Однако абсурдность подобного обвинения Ван Цзунъюэ в "абстрактности" признают все мастера, и "чэньские", и "не чэньские". Это говорит только о некомпетентности Таи Хао в реальных, боевых принципах тайцзицюань. Возвращаясь к оценке труда Чэнь Синя, следует отметить значительное место, которое автор отводит соотнесению триграмм багуа с работой внутренних органов и возможности их поражения с точки зрения традиционных медицинских трактатов. То есть основу книги составляет попытка соединения учения о трансформациях из трактата "И цзин" с теорией энергетических каналов и точек из медицинских трактатов для применения в боевом искусстве, а это, конечно же, требовало хорошего образовательного уровня, которого не было у других представителей клана Чэнь. Хотя подобную работу задолго до Чэнь Синя уже проделали ряд представителей тайцзицюань "не чэньского" направления, и даже более подробно, к примеру, наиболее известным является трактат "Разъяснение методов тайцзи" ( ), передававшийся от Ян Баньхоу, изданный впоследствии в рукописном виде сыном У Цзяньцюаня - У Гунцзао ( ), а также книги Сюй Юйшэна ( )"Пояснения к рисункам позиций тайцзицюань" ( ), Цзинь Имина ( ) "Тайные наставления по уданскому кулачному искусству" ( )и других. Эти работы, в которых теория гораздо теснее связана с реальной боевой практикой (напомним, Чэнь Синь не являлся мастером ушу), долгое время были засекречены и поначалу хранились в семьях мастеров. Но о них знали и за ними "охотились". Трактат же Чэнь Синя был долгое время никем не востребован. Перед смертью больной и всеми забытый старик попросил "отдать его любому, кто сможет передавать эти знания людям, а если таковых не найдется, то сжечь". Трактат был опубликован только в 1933 году, через год после того, как в Чэньцзягоу в первый раз приехал Тан Хао и стал просматривать все, что осталось в доме старого учителя после его смерти. Здесь же он нашел разные черновики рукописей и трактата, и хроник, во многом уже тогда не совпадавшие. Немаловажен такой штрих - погребение Чэнь Синя, долгие годы остававшегося не захороненным, как раз было устроено только на средства от издания "Тайцзицюань ту шо", никто из жителей Чэньцзягоу, видимо, особенно не беспокоился о старом учителе.

 

Читая "Тайцзицюань ту шо", очень быстро убеждаешься, что книга резко отличается и от старых классических трактатов по тайцзицюань, и от всего, что пишется об этом искусстве современными авторами, и в первую очередь тем, что совершенно не используется базовый терминологический аппарат тайцзицюгнь, на котором строится все мастерство этого в высшей степени специфического направления. Создается впечатление, что Чэнь Синь знал о трактатах Ван Цзунъюэ, но очень отдаленно, и использовал их только как не совсем ему нужный вспомогательный материал. Он и сам говорит в своем "Предисловии" к книге, что не знает, были ли подобные, как у него, методы описаны кем-то из предшественников. И действительно, специфика его методов очевидна, но налицо и разница с методами традиционного тайцзицюань. В той части, которую он писал сам, не найдешь ни стройной системы из "восьми видов внутренней силы-цзинь" (ба фа ) (само изредка появляющееся понятие "цзинь" ( , внутренняя сила) постоянно путается с "цзин" ( , формообразующая эссенция)), ни слова о таком методе тренировки этой силы, как "толкание руками" (туйшоу), ни об "уводе-прилипании" (цзоу-нянь), ни о том, как "в покое выжидать движение", ни о медленном способе исполнения комплекса, ни о многом другом. При этом даже рассуждения о технике боя ведутся с позиций "внешнего стиля" и совершенно другим языком. Как базисный принцип используется "жесткое и мягкое друг другу способствуют" (ган-жоу сян цзи ), "мягкость" рассматривается только как средство к достижению предельной жесткости, ключевая для техники тайцзицюань фраза "мягкостью преодолевать жесткость" (и жоу кэ ган ) появляется лишь дважды, мельком, и то лишь в смысле, что "иногда, бывает, при определенных условиях, мягкостью можно преодолеть жесткость". Единственный раз встречается фраза с "чжань, нянь, лянь, суй" (сцепление, прилипание, неразрывность, следование), но употреблена она опять-таки не в смысле основополагающего принципа тайцзицюань, а для разъяснения последовательности выполнения формы "даньбянь".

Принцип "сжатия-расжатия" (кай-хэ ), о котором постоянно говорит Чэнь Синь, имеет место не только в тайцзицюань, но и во всех "внешних" стилях. То обстоятельство, что на протяжении всей книги кулачный боец постоянно сравнивается с буддийским архатом-охранителем веры (цзиньган ), также свидетельствует о сильном влиянии "внешнего" искусства Шаолиньского монастыря. Об этом же, кстати, говорят и названия многих движений комплекса, напрямую или косвенно связанные с чисто буддийской терминологией. Из-за того, что Чэнь Синь не знает, как применять принцип "мягкости", в его труде нет ничего о "съедании" и "распылении" силы противника, а без этого "внутренний" стиль просто не может существовать. Таким образом, довольно странным явлением может показаться то обстоятельство, что современный тайцзицюань стиля Чэнь использует фундаментальные положения, которые изложены отнюдь не в трактатах семейства Чэнь, а в работах представителей "не чэньской" ветви, апологетов Чжан Саньфэна и К° . В отношении этого явного несоответствия Гу Люсинь пытается сделать такое предположение - раз Ван Цзунъюэ проживал одно время в городах Лоян и Кайфын, то он как-то переплыл отделяющую их от Чэньцзягоу великую китайскую реку Хуанхэ, каким-то образом добыл секретное мастерство Чэней и отразил его в своих трактатах. Однако никаких свидетельств, подтверждающих это предположение, нет, а полная несхожесть его трактатов с чэньскими говорит сама за себя. Исследователи утверждают совсем противоположное - не Ван Цзунъюэ что-то взял у Чэней, а, наоборот, Чэни позаимствовали кое-что у Ван Цзунъюэ. В их более поздних записях можно  найти  лишь  отдельные  кусочки из Ван Цзунъюэ, полный труд которого они еще не имели возможности добыть. Тут же всплывает и вопрос со словом "тайцзицюань" как названием кулачного искусства Чэней. Гу Люсинь признается, что в клане Чэнь никогда не было трактата с таким названием, как у Ван Цзунъюэ, и говорит, что оно появилось только после выхода в свет его "Суждения о тайцзицюань". Однако уже известно, что и само название, и трактаты с его использованием появились гораздо раньше.

Мы не имеем сейчас возможности полностью анализировать трактат Чэнь Синя, это автор постарается сделать в будущем в отдельной монографии, посвященной самым разным аспектам тайцзицюань. Здесь следует только добавить, что еще одной, наиболее важной и специфической чертой трактата является ввод в изложение понятия так называемой "силы спиралевидного раскручивания" (чаньсыцзинь). Эта сила свойственна только стилю Чэнь и в других стилях тайцзицюань, где основой являются только "восемь сил-цзинь", не встречается. А эти "восемь сил-цзинь" нигде не упоминаются у Чэнь Синя. Возникает вопрос: если искусство семьи Чэнь передавалось после Чэнь Вантина от поколения к поколению, то есть было уже сформированным, то почему же составляющий основу стиля принцип чаньсыцзинь берет свое начало только с трактата Чэнь Синя? О нем нет ни слова ни в работах Чэнь Вантина, ни в работах Чэнь Чансина. При этом у Чэнь Чансина есть, правда с несколько искаженными названиями, восемь видов сил, которым, если следовать "не чэньской" версии, его - первого из Чэней, научил Цзян Фа. То обстоятельство, что обучение происходило в устной форме, возможно и привело к искаженному написанию пары иероглифов, что в Китае встречается очень часто. У Чэнь Вантина вообще нет ни того, ни другого. Если, как говорят Чэни, стиль передавался из поколения в поколение, то помимо отсутствия при его создании основополагающей "чаньсыцзинь", а также "восьми сил-цзинь", очень странным кажется и то, что большинство из комплексов Чэнь Вантина утеряно, остались только два, а Чэнь Чансин из благодарности далекому предку, во всяком случае, хотя бы Ян Лучаню, мог сообщить, от кого все пошло. Ведь если бы существовала официальная легенда стиля, ни Ян Лучань с его семейством, ни ездивший к Чэням У Юйсян и другие не только не посмели бы "выдумать" другого основателя, но, как последователи школы, обязаны были имя первоучителя прославлять и пропагандировать. Так как Ян Лучань прошел через ритуал "поклонения учителю как отцу" (бай шифу ), это означало его присоединение к семейству учителя с выполнением всех норм "сыновней почтительности", сыновья же Чэнь Чансина становились его названными братьями. В этом случае клевета против предков представляла собой одно из самых тяжелых преступлений перед Небом с последующей "потерей лица" (дю лянь ), страшнее чего в китайском традиционном обществе трудно себе представить. Но мы уже говорили о том, что Чэнь Чансин своими первоучителями открыто считал Цзян Фа и Ван Цзунъюэ. Что же касается "чаньсыцзинь", нам представляется появление этой силы у Чэней достаточно закономерным явлением, так как они многое взяли из техники боя с палкой Ци Цзигуана и занимались Шаолиньскими "взрывными ударами" (паочуй) еще до появления Чэнь Вантина на свет. Именно принцип "скручивания", постоянного "кручения" палки вокруг оси помогал подобно пуле из ружья мгновенно "выстреливать" силу "взрывными ударами". Однако при всей своей эффективности эта "взрывная" техника трудно совместима с "внутренними" принципами "прилипания", мягкости и т.д. Проблематичным представляется и возможность применения здесь как тренировочного средства специфической техники "толкания руками", базирующейся на почти невидимом "преобразовании" восьми сил-цзинь.

 

Относительно ситуации с силой "чаньсыцзинь" будет интересным привести еще один исторический эпизод о проводившейся в начале шестидесятых годов в Пекине конференции, организованной столичным комитетом по физической культуре и спорту. Темой конференции явилось обсуждение использования ассоциативных терминов "чаньсыцзинь" и "чоусыцзинь" ( , сила [подобная] вытягиванию нити из шелкового кокона), подробно исследовались история их возникновения и смысловые значения. Оба термина употребляются обычно не столько как названия отдельных видов "внутренней силы" тайцзицюань, сколько как описание методов тренировки внутренней силы вообще на основе метода аналогии. Первый термин, как мы уже знаем (и относительно этого никаких споров никогда не было), впервые ввел Чэнь Синь, второй использует в своих трактатах при описании теории тайцзицюань Ван Цзунъюэ. Выяснилось, что только ассоциативный термин Ван Цзунъюэ полно, очень точно, в соответствии с древними литературными нормами и образами отражает методику тренировки внутренней силы, свойственной тайцзицюань. Эта методика крайне изощренна, специфична и требует, как и методика вытягивания шелковой нити из кокона, особой осторожности и тщательности, ибо развертывание внутренней силы возможно только при условии непрерывности ее продвижения, подобно тому, как слишком резкое ведение шелковой нити или остановка разрушает процесс ее вытягивания (чего сложно избежать во "взрывных ударах"). Что же касается термина Чэнь Синя, отражающего перенесение принципа вращения палки на кулачное искусство и не связанного непосредственно с принципом тренировки "внутренней силы" (он может стать действенным во "внутреннем" плане только при наличии "чоусы"), то он оказался неудачным и даже "безграмотным" (бу тун вэньли ), никак не связанным с канонической традиционной литературой Китая. Этот момент тем более актуален в том плане, что Чэнь Синь, определяя сущность тайцзицюань, написал: 'Тайцзицюань - это ни что иное, как метод боевого применения принципа "скручивания"- чань (чаньфа )". Но как же тогда быть с теми стилями тайцзицюань, которые не используют этот принцип?

Важно проанализировать еще один труд Чэнь Синя, но теперь уже это чисто исторический труд, а именно "Генеалогию клана Чэнь" (Чэнь ши цзя чэн), черновики которого были также обнаружены Тан Хао в оставшихся после Чэнь Синя вещах.

Черновики эти, один из вариантов которых был помещен и в издании "Чэнь ши тайцзицюань тушо", вызвали бурю сомнений у всех исследователей тайцзицюань, включая даже последователей стиля Чэнь. Дело в том, что повсюду, где в подлинных семейных хрониках клана Чэнь, говорилось о том, что такой-то или такой-то из рода Чэнь занимался кулачным искусством (цюань шу ) или достигал уровня мастерства, при котором мог быть учителем кулачного искусства (цюань ши ), везде было вставлено слово "тайцзицюань", которого раньше не было. Кроме того, абсолютным курьезом является то, что основателем тайцзицюань сначала объявляется самый первый кз представителей рода Чэнь Бу ( ), о кулачном искусстве которого вообще нет никаких сведений, затем пишется, что Чэнь Вантин, как и все другие, с юности прекрасно владел тайцзицюань, а потом он снова упоминается, но уже как тяжело больной, умудренный сединами основатель тайцзицюань. А схему передачи искусства тайцзицюань снова возглавляет Чэнь Бу. Нужно    сказать,   что    подлинные   хроники   Чэней    ("Чэнь  ши  цзя  пу")   начали составляться только в середине XVIII века, когда многое из истории клана стало забываться (Чэнь Бу появился в Чэньцзягоу в 1372 году, т.е. в конце XIV в.). Но в 1711 году Чэнями была воздвигнута родовая стела, в которой на основе устных преданий отразились все достижения Чэней^, и, нет сомнения, если бы основатель рода Чэнь Бу создал тайцзицюань, то об этом обязательно бы упомянули. Но стела хранит молчание о хоть каком-либо чэньском кулачном искусстве.

Многочисленные противоречия встречаются и дальше. Например, путаница происходит и относительно года рождения Чэнь Вантина, и по поводу того, в какой же начальной школе, военного или гражданского уклона, учился Чэнь Вантин. В хрониках "Чэнь ши цзя пу" и в надписи на могильном камне говорится о том, что Чэнь Вантин сначала был учеником сельской школы с военным уклоном (усяншэн), а потом при Цинах поступил в гражданскую (вэньсяншэн). У Чэнь Синя же в "Чэнь ши цзя чэн" все наоборот. А это важно, ибо если Чэнь Вантин в молодости (при Минах) не имел никакого военного образования, то как же он мог возглавлять отрад самообороны? Список неточностей, а также явных ошибок и искажений, можно продолжать, их так много, что это дало повод многим сторонникам "не чэньской" версии писать разгромные статьи и обвинять Чэнь Синя в намеренном подлоге и явной фальсификации. Возникает закономерный вопрос, зачем вообще Чэнь Синю нужно было писать свою "Генеалогию...", если уже существовали настоящие обстоятельные "Хроники..."? Абсолютно ясно, что единственной целью является лишь добавление, не существующее в "Хрониках...", о происхождении тайцзицюань в клане Чэнь. Единственным новшеством в "Генеалогии..." является лишь подставка везде и всюду слова "тайцзицюань", попытка сообщить, что это искусство проистекает сначала от Чэнь Бу, а затем от Чэнь Вантина, а также попытка связать Чэнь Вантина с неким человеком по фамилии Цзян. При этом получается, что истории Чэней, их генеалогии здесь как таковой вообще нет, а сообщается только то, как они из поколения в поколение только и делали, что занимались тайцзицюань. Исследователем Юй Чжицзюнем выдвигается даже предположение, что сама фраза Чэнь Вантина о неком "создании кулачного искусства (цзао цюань ) от скуки" в варианте переписанных Чэнь Синем "Хроник..." (на которой и держится версия Тан Хао - Гу Люсиня) добавлена самим Чэнь Синем. Таким образом можно было бы оправдать и употребление в названии труда Чэнь Синя по кулачному искусству самого слова "тайцзицюань", ставшего чрезвычайно модным в столице и никогда нигде не встречавшегося у Чэней. При этом где только возможно убираются сведения о подлинном искусстве Чэней - стиле "взрывных ударов" (паочуй), о котором нам рассказывают чэньские же "Древние записи о паочуе" ( ). Исследователь Сун Чжицзянь, которому довелось видеть одну из ранних версий труда Чэнь Синя, говорит, что иероглиф "пао" ( взрыв, стрелять) стоял даже в знаменитой фразе о "создании кулачного искусства" Чэнь Вантином. Таким образом выходит, что Чэнь Вантин "создал кулачное искусство паоцюань" (цзао паоцюань ), а никакой "старой ветви" (лао цзя) вообще не существовало. Записи по теории кулачного искусства Чэней, движения в их комплексах и названия совершенно отличаются от трактатов и комплексов тайцзицюань. Вышеназванный автор, тщательно изучавший все ранние чэньские кулачные трактаты, как и исследователь Ли Цзиньчжун, установивший, кстати, явную связь первоначального искусства Чэней еще и со стилем люхэцюань ( ), говорит о том, что у Чэней несомненно были свои достижения в области кулачного искусства, но не следует смешивать   их  с   совершено отличным  от  них   во   всех   отношениях   искусством  тайцзицюань от Чжан Саньфэна и других. Выясняется, что некие 108 форм "длинного кулака" Чэнь Вантина также не имели никакого отношения к тайцзицюань, а были кулачными формами люхэцюань по линии шаньсийского мастера Лун Фэнцзи ( ), стиль которого сохранился и в Чжаобао.

Чэнь Синь также больше описывает свою генеалогическую ветвь, чем к примеру, ветвь Чэнь Чансина. О Чэнь Чансине всего-то и сказано, что учился он у отца, самый известный его ученик Ян Лучань, а еще был сын Чэнь Гэнъюнь ( ) и внук Чэнь Яньнянь ( ). О Чэнь Фаю вообще нет никакого упоминания, хотя те чэньские комплексы, которые известны сейчас в мире, и люди, их распространяющие, берут начало именно от него и от его ветви. С первого же взгляда становится понятным, зачем понадобилось упоминание в "Генеалогии..." человека по фамилии Цзян, не имеющего никакого отношения к истории клана Чэнь. Ведь до Чэнь Синя линия передачи тайцзицюань от Ван Цзунъюэ к Цзян Фа, от Цзян Фа к Чэнь Чансину никаким сомнениям не подвергалась. Цзян Фа считался ключевой фигурой в истории с получением Чэнями данного искусства, а таким образом можно было "сдвинуть" его поближе к новому "основателю" - Чэнь Вантину, превратив человека, похожего на Цзян Фа, в его слугу и ученика. Но никаких свидетельств этого "ученичества" не было, и, кроме того, опасно было бы поставить имя Фа Чэнь Синю, прекрасно знавшему, что семья его старшего сослуживца и односельчанина Ду Юйваня получила свое искусство тайцзицюань (одновременно с Чэнь Чансином) от самого Цзян Фа, о чем Ду Юйвань всегда открыто заявлял. Еще одной "задачей" "Генеалогии..." являлось каким-то образом добавить в историю "чэньского", шаолиньско-буддийского по сути, искусства даосского элемента, столь явно проявляющегося в "не чэньских" стилях тайцзицюань. Для этого и появилось упоминание о том, что предок Чэней Чэнь Бу увлекался даосскими дыхательными практиками, на основе которых "тоже" создал тайцзицюань.

Даже Тан Хао был вынужден признать явную несостоятельность исторического повествования Чэнь Синя относительно Чэнь Бу и ряда других эпизодов. Правда еще одним из аргументов Тан Хао также являлось то, что как Чэнь Бу, так и Чжан Саньфэн жили гораздо раньше генерала Ци Цзигуана и не могли читать его трактатов, на основе которых, как считает этот исследователь, было создано искусство тайцзицюань стиля Чэнь.

Однако, на наш взгляд, Чэнь Синь вряд ли мог пойти на подобный подлог, он все-таки был достаточно образованным человеком, чтобы допустить столь грубые ошибки, тем более, что мы уже знаем его точку зрения на историю тайцзицюань, которую он неоднократно высказывал в устных беседах. Вероятно, это предпринял кто-то из не совсем образованных членов клана Чэнь, решив на гребне популярности тайцзицюань в столице, и вообще в Китае, переставить информацию таким образом, чтобы вывести свой клан вперед, ведь маленькую деревеньку Чэньцзягоу до сих пор нельзя найти ни на одной административной карте. И это было не сложно, так как все знали, что Ян Лучань учился у Чэнь Чансина. Слишком много странного творилось и с целой кучей "черновиков"' труда Чэнь Синя, информация в которых друг с другом не только не сходилась, но явно противоречила. Чэнь Чжаопи, например, в своей, вышедшей в 1935 году книге, использовал совершенно другую версию работы Чэнь Синя. Потом внезапно все черновики погибли или пропали.

Тан Хао, способствуя изданию работы Чэнь Синя, "поспособствовал" и распространению новой, "правдоподобной", лишенной "феодальных суеверий" про святых Чжан Саньфэнов и прочих, версии, ставшей впоследствии официальной. Однако это только предположение, и оно ждет дальнейшей разработки. Такой же разработки требует и предположение о том, что именно на базе соединения описанной Чэнь Синем протоформы его брата с наследием Чэнь Чансина были разработаны ставшие известными только после Чэнь Факэ 1 и 2 комплексы стиля Чэнь, и только в них начинают использоваться базовые принципы тайцзицюань из трактатов Ван Цзунъюэ.

 

 

Краткий анализ второй версии

 

Перейдем теперь к столь же краткому пока анализу версии противников первенства клана Чэнь. Начнем с Чэн Линси. Несмотря на то, что сведения о нем и о его потомках помещены в официальных и достоверных источниках, конечно же, трудно с уверенностью сказать, тот ли тайцзицюань, который мы знаем теперь, преподавал этот мастер. Однако важно то, что само название уже существовало, о чем, кстати, умалчивают и Тан Хао, и Гу Люсинь. Не упоминают они и самого Чэн Линси. Необходимо отметить, что эти авторы в своих работах игнорируют все исторические факты, на которые у них нет ответа, что вызывает сомнение в объективности и непредвзятости их трудов. В исследовании же истоков тайцзицюань данный сюжет крайне важен - почти все персонажи, которые связаны с историей создания этого кулачного искусства, локализуются именно в тех местах, откуда происходил Чэн Линси - из района провинции Аньхой. Это может свидетельствовать о том, что в данном районе действительно было распространено некое особое кулачное искусство, которое развивалось не одним поколением самых разных людей. То, что речь идет об одном и том же искусстве, можно предположить уже хотя бы на основании сходства названий технических приемов комплексов и базовых принципов их исполнения. Хотя и здесь многое предстоит выяснить. К примеру, Гу Люсинь предполагает, что трактаты Сюй Сюаньпина, в которых суть и методы тайцзицюань излагаются абсолютно в стиле изложения Ван Цзунъюэ, являются позднейшей подделкой, основываясь на том, что стиль изложения не похож на тот, каким писали в период династий Тан. Выдвигается осторожное предположение, что созданы они кем-то из рода Сунов. Как известно, предки Сун Юаньцяо считаются преемниками мастерства Сюй Сюаньпина, и трактаты этого мастера, помещенные среди трактатов по тайцзицюань потомков Сун Юаньцяо, впервые стали достоянием широкой общественности благодаря Сун Шумину - личному охраннику и секретарю генерала (а позднее президента) Юань Шикая, знатоку "Книги пермен" и сильнейшему мастеру тайцзицюань, к сожалению, последнему из рода Сун. Однако, возможно, что стиль мог изменяться с течением времени при переписывании древних трактатов, которые за давностью времени могли истлеть, но при этом послужить основой дальнейшей передачи. Ведь помимо трактатов сохранились и подлинные хроники клана Сун, в которых описывается история возникновения их искусства от Сюй Сюаньпина и Ли Дао-цзы. О них и Тан Хао, и Гу Люсинь умалчивают, ибо они действительно по всем параметрам древние и говорят об искусстве тайцзицюань. И как тогда быть с информацией о системе Сюй Сюаньпина из других источников, в древности которых также сомневаться не приходится? Ведь даже великий китайский поэт Ли Бо (к тому же еще и великолепный мастер владения мечом) был прекрасно осведомлен об этой системе и хотел изучать ее, преклонялся перед Сюй Сюаньпином, считал его святым. Тот случай, когда Ли Бо не застал Сюй Сюаньпина в его жилище, Тан Хао и Гу Люсинь пытаются представить как подтверждение нереальности его существования, хотя это явное передергивание. Место обитания Сюй Сюаньпина было хорошо известно не только Ли Бо, и именно у входа в его жилище сидел великий поэт, в ожидании сочиняя стихи в честь абсолютно конкретного человека. Этот эпизод, когда он по каким-то причинам просто не дождался мастера, интересен для литературоведов как обстоятельство рождения одного из китайских стихотворных шедевров. Оба они были прекрасно информированы друг о друге и, кроме того, обменивались стихотворными посланиями.

Кстати, таким же передергиванием является заявление Гу Люсиня о том, что раз Чжан Саньфэн получил некие принципы своей техники во сне от духа гор Уданшань Сюань У ( ), то это все явная ложь и свидетельство не подлинности сведений. Однако, во-первых, даже если бы Гу Люсинь смог переместиться в древность, он бы все равно никак бы не смог проверить или доказать, что видел и чего не видел во сне Чжан Саньфэн. Во-вторых, общеизвестно, что немалое количество знаменитых людей совершили свои открытия во сне - чего, к примеру, стоит таблица Менделеева. Тем более, что сон, или некое активное творческое пограничное состояние сознания могли быть вызваны и часто использовавшимися в те времена даосами алхимическими препаратами и галлюциногенами. При этом Гу Люсинь почему-то не призывает не верить Чэнь Чжэнлэю, который в своей книге описывает, как ему и сыну Чэнь Факэ Чэнь Чжаокую одновременно приснился покойный Чэнь Чжаопи, призвавший их стать учителем и учеником, что впоследствии и произошло. Гораздо больше проблем возникает с биографическими данными Ли Дао-цзы, Чжан Саньфэна, Ван Цзунъюэ и Цзян Фа. Отделить реальное от вымышленного, подлинное от мифического отмечалось выше, обилие мифов и разноречивой информации вовсе не свидетельствует о том, что эти лица вовсе не существовали. Особенно много неясностей связано с конкретными годами жизни вышеуказанных мастеров и их зачастую нее стественным долголетием. Раньше у традиционно воспитанных китайцев не возникало столько вопросов касательно слишком долгой жизни таких личностей, как, например, Чжан Саньфэн или Ли Дао-цзы, ибо тогда многие верили в реальный эффект даосских методов продления жизни и даже достижения бессмертия. В современном Китае, где центральные позиции занимает материалистическое мировоззрение, любое "удлинение" земного существования кого-либо из исторических персонажей сразу вызывает яростные нападки официальной науки. К примеру, одним из доводов несуществования реального Лао-цзы также является его чересчур долгая, судя по источникам, жизнь. Это обстоятельство очень умело использовали в своих работах Тан Хао и Гу Люсинь, чем добивались поддержки официальных кругов. Действительно, для нас вряд ли покажется реальным, что Ли Дао-цзы, преподававший тайцзицюань уже в танскую эпоху (618-907), смог дожить до конца сунской эпохи (960-1279), о чем нам сообщают, без сомнения, подлинные трактат и письменные свидетельства клана Сун Юаньцяо (см. выше) (о них, кстати, и Тан Хао, и Гу Люсинь стараются не распространяться). Получается, что прожил Ли Дао-цзы лет триста, официальный же, документально подтвержденный рекорд долголетия по книге Гиннеса – 122 года. Но никто не знает, существовали ли в реальности "мафусаилы", побившие этот рекорд. История народов мира (и особенно китайская) пестрит сообщениями о них, однако проверить это невозможно. Но даже если допустить некое сверхдолголетие относительно Ли Дао-цзы, тогда возникает вопрос по поводу того, как мог натолкнуться на него в горах Уданшань Юй Ляньчжоу, приятель Сун Юаньцяо и Чжан Сунси, о которых доподлинно известно, что все они реальные личности начала династии Мин (1368 - 1644)? Кстати, среди трактатов Сун Шумина есть и текст "Тайного наставления, речитативов Ли Дао-цзы, полученных Юй Ляньчжоу". Что же тогда, Ли Дао-цзы дотянул и до этого времени? Есть сведения, что в конце династии Юань (1280 -1367) - начале Мин в тех же горах Уданшань жил еще некий "однофамилец" Ли Дао-цзы, также даос-алхимик и поэт (именно его прозвище было Фуцзы Ли). Кого же тогда искали   в   горах   семеро  молодых   людей,   горящих   желанием   овладеть   боевым искусством тайцзицюань? Не отыскав Ли Дао-цзы, они натыкаются в месте, где впоследствии был воздвигнут "Дворец нефритовой пустоты", на Чжан Саньфэна, который, судя по династийной истории, также жил где-то в конце Юань - начале Мин, и у него то они и начинают изучать тайцзицюань. Однако странным является то, что многие источники (и по линии Чжан Сунси в том числе) относят Чжан Саньфэна к более ранней сунской эпохе и пишут о нем как о создателе "внутреннего" (нэй цзя) направления в кулачном искусстве, которое он сделал "противоположным" направлению "внешнему", представленному в наиболее контрастном виде искусством монастыря Шаолинь. Как это объяснить?

Из-за того, что многие источники до нас не дошли, можно только строить предположения о существовании в данной местности каких-то людей, распространявших тайцзицюань. Возможно, таким образом, традиция пытается связать линию боевого искусства Чжан Саньфэна с преподававшим тайцзицюань еще и в сунскую эпоху "танским человеком" Ли Дао-цзы. А возможно, существовал и какой-то другой Чжан Саньфэн - "однофамилец". Не исключено, что кто-то мог просто выдавать себя за знаменитого мудреца, на самом деле таковым не являясь. Начиная от Сун до Мин прослеживается более десятка даосов со сходными именами, пестовавших пилюлю бессмертия в данном, районе, и, конечно же, никто у них прописку и паспортные данные не спрашивал. Некоторые считают, что последний иероглиф "фэн" в имени сунского Чжан Саньфэна записывался как , а минского - как (в современных книгах обычно используют сокращенный иероглиф ).

И сунского, и минского Чжан Саньфэнов разыскивали и неоднократно призывали ко двору императоры разных династий, что зафиксировано в соответствующих эдиктах. Началось все с призывов сунского Хуй-цзуна ( , 1101-1126), оставшихся безответными, но особенно много сведений, хотя и разноречивых (помимо биографических данных из "Минской династийной истории"), есть о минском Чжан Саньфэне (с.312-378). Именно с ним искали встречи и в его честь сооружали в Уданских горах храмовые комплексы первые минские императоры - Тай-цзу ( , 1368-1399) и Чэн-цзу ( ,1403-1425), а император Ин-цзун ( , 1436-1450) даже пожаловал ему официальный титул "совершенного человека, прозревшего мельчайшее в явленных метаморфозах" (тун вэй сяньхуа чжэньжэнь ). Императорская стелла в его честь, а также храм появились в 1446 году и в Баоцзи - другом излюбленном месте Чжан Саньфэна. От этого реального, хотя и подозрительно долго живущего человека, осталось целое собрание даосских сочинений, опубликованных впервые в цинскую эпоху, впоследствии неоднократно переиздававшееся. Совсем недавно это собрание было снова дополнено и переиздано в книге "Полное собрание сочинений Чжан Саньфэна"   с   обширным   исследованием  Фан  Чуньяна  и  всеми   имеющимися на сегодняшний источниками. Иногда говорят о том, что минский Чжан Саньфэн был сыном сунского, в чем также нет ничего невозможного. Напомним, что на надгробной эпитафии Ван Чжэннаня, одного из последователей линии Чжан Сунси, родоначальником "внутреннего" направления называется именно сунский Чжан Саньфэн. Интересным представляется то обстоятельство, что впоследствии Цзян Фа, как сообщается, учился тайцзицюань у двух людей - Ван Цзунъюэ и Гань Фэнчи, представителей северной и южной линии, при этом и та и другая идут от Чжан Саньфэна. Гань Фэнчи, живший в начале цинской династии, - последний из линии Чжан Сунси, а Ван Цзунъюэ учился тайцзицюань в местечке Баоцзи, где долгое время жил Чжан Саньфэн (в некоторых источниках вообще указывается, что это его родина) и где остались его ученики. Важно отметить, что У Тунань, несколько раз специально ездивший в начале девятисотых годов в Баоцзи, обнаружил, что тамошние монахи действительно знают комплекс тайцзицюань, хотя никаких письменных свидетельств о Ван Цзунъюэ у них не сохранилось. Кроме того, У Тунань ездил с археологической экспедицией и в горы Уданшань, где осматривал в том числе и знаменитый "Дворец нефритовой пустоты", построенный на том месте, где Чжан Саньфэн предавался медитациям. В этом ските находилась очень древняя бронзовая фигура Чжан Саньфэна, которая, по сведениям У Тунаня, сохранилась и не пострадала от бесчинств времен "культурной революции". Важно что и тамошние даосские монахи знали тот же комплекс тайцзицюань "не чэньского направления и много упражнялись.

Несколько слов следует сказать и о том, что очень важной фигурой в развитии философских, теоретических основ тайцзицюань мог быть учитель Чжан Саньфэна Хо Лун. То, что он действительно имел отношение к созданию тайцзицюань говорит хотя бы такое обстоятельство, что его имя до сих пор у всех на слуху в горах Уданшань, а его кулачные комплексы до сих пор там преподаются. Хо Лун (Цзя Дэшэн) - единственный ученик великого даосского мыслителя Чэнь Туаня ( , другие имена Чэнь Тунань , Чэнь Сии , годы жизни ?-989). Это необходимо отметить еще и в связи с тем, что труды Ван Цзунъюэ по теории тайцзицюань Тан Хао и Гу Люсинь считают во многом "списанными" с философского трактата Чжоу Дуньи, и к кулачному искусству они как бы имеют лишь опосредованное отношение (забывая при этом, что более половины книги Чэнь Синя также составляют выписки из различных философских и медицинских трактатов). Но именно Чэнь Туаню принадлежит авторство подробной схемы "развертывания тайцзи из уцзи" (Уцзи ту), широко использовавшейся впоследствии представителями самых разных философских течений. И знаменитое произведение Чжоу Дуньи "Тайцзи ту шо" создано именно на основе данной схемы. Поначалу Чэнь Туань жил в горах Уданшань, где более двадцати лет занимался практиками "поглощения ци" (фуци ) и "отказа от пищи" (бигу ) в сочетании с "многократным приемом настоев на вине" (инь цзю шу бэй ), а потом переместился на гору Хуашань. Его считают приятелем знаменитого Люй Дунбиня - реального человека, впоследствии мифологизированного персонажа (одного из "восьми бессмертных"). Чэнь Туаня часто приглашали ко двору, пытаясь выведать у него секреты алхимических превращений, но тщетно. Сколько прожил его ученик Хо Лун (учитель Чжан Саньфэна), оставивший после себя собрание трактатов, также неизвестно, хотя по логике, принимая во внимание предположительную дату смерти (или ухода) Чэнь Туаня, он не должен был пережить сунскую эпоху. Но тогда Чжан Саньфэн снова "сдвигается" к Сун.

Интересно, что против сунского Чжан Саньфэна не особенно возражает и Тан Хао. Анализируя работы Ляо Чжая ( ), изданные в 1766 г., надпись на могильной стеле Ван Чжэннаня, выполненную Хуан Цзунси в 1669 г., трактат Хуан Байцзя "Методы кулачного искусства внутреннего направления" (Нэйцзяцюань фа ), "Хронику префектуры Нинбо" (Нинбо фучжи ), составленную Цао Бинжэнем ( ) в 1735 г., "Предисловие" Ван Юйяна к переизданию книги "Энциклопедия трудов Саньфэна" (Саньфэн цюань шу ), вышедшего в 1844 г. и др., Тан Хао не может открыто отрицать существование этого мастера и его причастность к созданию "внутреннего" кулачного искусства (нэйцзяцюань, ), так как доказательств этому нет. Однако ко всему, что о нем сказано, исследователь относится подчеркнуто негативно. Как и Гу Люсинь, он смеется над тем, что принципы своего искусства боя Чжан Саньфэн получил во сне от "духа гор Уданшань Великого государя Сюань У" ( ) (по другим сведениям от императора Юань-ди ). А когда речь заходит о том, что при помощи этого искусства Чжан Саньфэн в одиночку расправился с более чем ста разбойниками, тут уже становится не важно, от кого он его получил. По поводу данного факта Тан Хао негодует в том смысле, что вряд ли это были разбойники, а скорее всего - "обездоленные от непосильного феодального гнета беглые крестьяне". Но почему-то, когда он комментирует биографию Чэнь Вантина, те же разбойники-цзэй ( ) у него уже отъявленные негодяи, с которыми храбро сражался будущий основатель тайцзицюань стиля Чэнь. Налицо достаточно пристрастный подход. А вот дальше Тан Хао начинает говорить о несходстве последних иероглифов у сунского и юань-минского Чжан Саньфэнов и о том, что к началу цинской эпохи искусство нэйцзяцюань уже прервалось и ныне утеряно, в чем он лично убедился, съездив в деревню, где жил и похоронен Ван Чжэннань. Там ни о каком кулачном искусстве и не слышали. Из всего этого делается далеко идущий вывод о том, что "внутреннее" кулачное искусство сунского Чжан Саньфэна не связано с тайцзицюань. Гу Люсинь также роняет фразу о несхожести принципов тренировки нэйцзяцюань, запечатленных в трактатах южного направления, с принципами тайцзицюань. Но как раз с этим не согласно большинство исследователей. Например, мастер Цзинь Имин в своей книге, посвященной подлинной традиции уданского кулачного искусства и тайной технике точечных ударов, детально анализирует те принципы, на которых базировался южный стиль. Достаточно привести такие наиболее показательные и специфические, как "мягкостью преодолевать жесткость", "покоем преодолевать движение", "один побеждает десятерых", пассажи о "мягкости, подобной вате", "проглатывании", "преобразовании" и "выбросе" силы-цзинь (именно цзинь!)", о "пустоте-полноте", о "прилипании", "следовании", "ожидании удара" противника, о высшей стадии "преобразующего сияния духа" и т.д. Кроме того, очень интересным является сообщение Дэна Дочерти о том, что линия передачи кулачного искусства Чжан Сунси не прерывалась и он называет целый ряд имен современных мастеров этой линии. А что еще наиболее примечательно - так это что патриархи данной линии связывают Чжач Сунси именно с минским Чжан Саньфэном.

Почти никак не объясняется, почему создателем тайцзицюань не мог быть юань-минский Чжан Саньфэн. Говорится о том, что в собрании трактатов юань-минского Чжан Саньфэна нет произведений по тайцзицюань. Однако это не довод, поскольку часть трактатов  была  утеряна.  В  последнем  издании,  кстати,  добавлен целый ряд из недавно обнаруженных. А потом, и Гу Люсинь, и Тан Хао отрицали причастность знаменитого даоса-алхимика и ему подобных к созданию боевого искусства еще и потому, что "они как последователи столь специфического религиозного учения, как даосизм, были далеки от всего этого мирского". На подобную постановку вопроса есть хорошая реплика У Тунаня о том, что "монахи Шаолиньского монастыря тоже последователи еще более специфического религиозного учения буддизма, однако никто не смеет отрицать их роль в создании кулачного искусства". При этом можно сказать что специфика даосского и буддийского религиозных учений прекрасно отражена в тайцзицюань и в шаолиньском кулаке (шаолиньцюань). И здесь очень к месту важное свидетельство даосского учителя тайцзицюань Ху Юйси ( ) (преподававшего в первые годы Китайской Республики) из старейшего и главного даосского монастыря Пекина Байюньгуань (Храм Белого облака) о том, что этот вид тайцзицюань в их монастыре преподают уже с минской эпохи, то есть еще до того, как это кулачное искусство могло быть создано Чэнь Вантином. Там же имелись и старинные, минской эпохи изображения Чжан Саньфэна, о которых упоминают в своих работах и Ян Чэнфу, и У Тунань. Если учесть то обстоятельство, что и раньше, и сейчас даосы повсеместно практикуют тайцзицюань, довод о непричастности к его созданию адептов данной религии представляется неубедительным. При этом одним из наиболее серьезных аргументов в пользу минского Чжан Саньфэна является как раз то, что именно с минской эпохи в Уданских горах появляется ряд эзотерических даосских школ тайцзицюань, связывающих свое происхождение либо с самим Чжан Саньфэном, либо с его учениками. Связь даосизма с тайцзицюань настолько явная, что самому Гу Люсиню пришлось искать "место стыковки" буддийско-шаолиньского мастерства Чэней с даосским элементом. Откуда взялся этот элемент, откуда, так сказать, "у хлопца испанская грусть" - а все из той же "подозрительной" фразы Чэнь Вантина о своем подорванном здоровьи и "создании кулачного искусства" (которую, как мы помним, исследователь Юй Чжицзюнь считает вписанной Чэнь Синем). Старый мастер говорит о том, что он так плох, что "только свиток "Желтого Двора" и может с собой носить". Именно это упоминание даосского трактата и дало возможность Гу Люсиню сделать вывод, правда, ничем не обоснованный, что Чэнь Вантин создал тайцзицюань с привлечением даосских алхимических и дыхательных практик. Об упомянутых Чэнь Синем даосских практиках предка Чэнь Вантина Чэнь Бу, на основе которых тот "тоже" создал тайцзицюань, только значительно раньше, Гу Люсинь не говорит из-за явной нелепости и неподтвержденности данного утверждения. О чисто даосских корнях тайцзицюань и связях его с древней алхимией написано множество работ, на которых мы не будем здесь останавливаться. В библиографии одной из статей по данной теме указана работа Ли Биня "Рассмотрим истоки искусства тайцзицюань с точки зрения даосского учения о святых-бессмертных", непосредственно связанная с темой нашего нынешнего исследования. При этом очень показательным является то, что в отличие от ранних трактатов Чэней, алхимическая тема и высказывания Чжан Саньфэна буквально пронизывают трактат о кулачном искусстве семьи Ян, полученный отцом У Цзяньцюаня Цюань Ю от Ян Баньхоу, не говоря уже о чисто даосской терминологии трактатов Ван Цзунъюэ.

Однако проблема временного разрыва между сунским и юань-минским даосами-алхимиками Чжан Саньфэнами, а также их участия в создании тайцзицюань пока остается нерешенной. Хотя Чэнь Вэймин и его учитель Ян Чэнфу, которые относят Чжан Саньфэна  к  самому   концу  династии   Сун, считают  вполне реальными данные о его встрече с Хо Луном и что он продолжал жить в Баоцзи в конце династии Юань, ему тогда было всего 130 лет (биографии "подлинного" Чжана)! Наша логика все время наталкивается на явление даосского "мафусаилова века", для которого рамки человеческого вообще довольно относительны. Примеров тому уже даже в этой работе приведено достаточно. Это и Сюй Сюаньпин, и Чэнь Туань, и Хо Лун, и Ли Дао-цзы. Таким же, вероятно, образом не отстает от своих предшественников и Чжан Саньфэн, хорошо усвоивший и развивший алхимическую теорию и практику. На наш взгляд, множество проблем относительно времени жизни даосских учителей и их последователей связаны с распространенным среди адептов этого учения образом жизни. Они жили уединенно, вдали от посторонних глаз, постоянно путешествовали по святым местам, перемещаясь с места на место, и нигде не регистрировались. Потому уже и в то время трудно было разобраться, кто именно жил где-то там, на горе или в пещере и чем занимался, отсюда вся путаница и несовпадения. В наше время разобраться в этом еще труднее, но попытки разобраться следует продолжать, а не обвинять предков в подлоге и на этом основании огульно ставить под сомнение существование тех или иных мастеров вообще.

Вернемся к анализу линии Чжан Саньфэна и его последователей. "Раздвоение" Чжан Саньфэна на сунского и юань-минского потребовало соответствующей "привязки" к этому всей линии, что не могло не сказаться на биографиях остальных персонажей истории тайцзицюань - почти всех их постигла участь официального первооснователя, за исключением, может быть, Чжан Сунси. Он попадает под минскую эпоху, и нет никаких сведений, что он жил еще в какое-нибудь другое время. Но возьмем, к примеру, такую личность, как творец основного корпуса классических сочинений по тайцзицюань Ван Цзунъюэ, или считающегося его учеником Цзян Фа, у которого Чэнь Чансин изучал тайцзицюань. И того, и другого относят то к династии Мин, то уже к Цин, и тот, и другой также "грешат" долголетием. Относительно Ван Цзунъюэ большинство исследователей предполагают все же, что существовали два человека – юань-минский Ван Цзун из провинции Шэньси и пинский Ван Цзунъюэ из провинции Шаньси.

В одном случае, со ссылками на представителей южной ветви, Ван Цзун является человеком, получившим свое искусство спустя сто лет после сунского Чжан Саньфэна, когда оно дошло до его провинции. Он обучил Чэнь Чжоутуна, а тот своих односельчан в Вэньчжоу, позже самым известным среди них стал Чжан Сунси. По другой версии, Ван Цзун учился непосредственно у Чжан Саньфэна, но уже юань-минского периода. И вот у этого Ван Цзуна учился Цзян Фа, которого относят к минской эпохе. Этот Цзян Фа где-то в 1599 году принес свое искусство в Чжаобао, где начал обучать Син Сихуя, первого мастера тайцзицюань из этой деревни. Некоторые в Чжаобао считают, что после восстания Ли Цзиюя Цзян Фа одно время тайно жил в Чэньцзягоу в доме Чэнь Вантина, но не как слуга, а как учитель, и об этом якобы имеются некоторые записи. Цзян Фа в это время был уже достаточно пожилым человеком. Предположительно (пока это базируется только на одном достаточно позднем, не подтвержденном высказывании), Цзян Фа родился в 1574 году. То есть, когда в 1600 году родился Чэнь Вантин, ему уже было 26 лет, а если опираться на (скорее всего намеренно искаженный) год рождения Чэнь Вантина по "Генеалогии..." Чэнь Синя (1622 год), то и вовсе - 48 лет. Если же вспомнить эпизод о том,  как  уже  зрелого  возраста  Чэнь Вантин не мог догнать его, глубокого старика, на   лошади,   это  покажется   более,   чем   смешным.   А   на  повсюду  упоминаемом Гу Люсинем и Тан Хао рисунке совсем престарелого Чэнь Вантина "человек похожий на Цзян Фа" выглядит вообще, как ни странно, пышущим здоровьем, довольно моложавым бородатым мужчиной. То есть они сами же себе и противоречат, цепляясь за достаточно спорный год рождения Цзян Фа. Кстати, слово "слуга" в отношении Цзян Фа впервые вводится у Чэнь Синя, причем без каких-либо на то оснований. Но как бы то ни было, все это никак не вяжется с "чэньской" версией обучения Цзян Фа у Чэнь Вантина.

В другом случае, как мы уже отмечали выше, Цзян Фа является учеником цинских Ван Цзунъюэ и Гань Фэнчи и учителем Чэнь Чансина из Чэньцзягоу, что ближе к нашему времени и подтверждено большим количеством фактических свидетельств, включая "Предисловие Чэнь Чансина", в котором Чэнь Чансин сам называет своим учителем Цзян Фа и рассказывает о его учителях. Если, при самом лучшем раскладе, Чжан Саньфэн дожил до минского императора Ин-цзуна⁸¹, которому он был, без сомнения, известен, то получается (с учетом каких-нибудь неизвестных методов долголетия), что его ученик мог жить и где-то в начале XVI века. Тогда именно в это время Ван Цзунъюэ мог встретить его в Баоцзи и начать у него учиться. Но как тогда быть с его учеником - Цзян Фа, обучавшего Чэнь Чансина (жившего уже точно с 1771 по 1853 годы) в XVIII - XIX вв - опять получается солидный промежуток. С другим учителем Цзян Фа - последним последователем южной ветви тайцзицюань цинским Гань Фэнчи все выглядит гораздо правдоподобнее, так как от Чжан Сунси до Гань Фэнчи прошло достаточное количество четко фиксированных поколений мастеров. Однако некоторые из хроник поселка Чжаобао сообщают о Цзян Фа, принесшем тайцзицюань в их деревню, как о человеке минской эпохи. Тогда Цзян Фа, который учил Чэнь Чансина, должен быть более чем почтенного возраста. Скорее всего, и так считает большинство исследователей, Ван Цзунъюэ и Цзян Фа все-таки реальные люди цинской эпохи. Судя по "Предисловию к "Записям о "скрытом" копье" (Инь фу цян пу сюй ) Ван Цзунъюэ, мастер жил в 1791 году в Лояне, а в 1795 году - уже в Кайфыне, то есть время обучения Цзян Фа у Ван Цзунъюэ приходится где-то на двадцатипятилетний возраст Чэнь Чансина. Кроме того, существует достаточное количество других свидетельств, о которых уже шла речь выше.

Что касается тайцзицюань, который до сих пор активно практикуют в Чжаобао, в силу разных обстоятельств он пока мало изучен, но при этом сами жители поселка никоим образом не связывают свое искусство е кланом Чэнь, как это пытаются представить сторонники чэньской версии, считающие Чжаобао второй родиной так называемой "новой ветви" (синь цзя) тайцзицюань стиля Чэнь, идущей по линии Чэнь Юбэнь - Чэнь Цинпин. Те, кто преподает тайцзицюань в Чжаобао, говорят только о двух первооснователях - Чжан Саньфэне и Цзян Фа. Их кулачное искусство, как и вообще тайцзицюань "не чэньского" направления, также относится к разряду "малоамплитудной" (сяо) формы движений. Важно и то, что основополагающие требования к "уданскому тайцзицюань из Чжаобао" (как его называют сами жители поселка), а не "чэньцзягоуского", представляют собой ни что иное, как трактовку произведений Ван Цзунъюэ и мастеров южного, якобы утерянного направления тайцзицюань, а отнюдь не произведений Чэнь Вантина. Интересно, что в настоящее время люди, которые не смогли получить подлинного мастерства тайцзицюань в Чэньцзягоу, едут искать его именно в Чжаобао. Мы уже знаем, что Чэнь Цинпин изучал тайцзицюань в Чжаобао, и его мастерство никак не связано с кланом Чэнь,  за  исключением  Чэнь Чансина,   который  тоже  обучал  его своему методу боя, идущему (как и в Чжаобао) от Цзян Фа. Вероятнее всего, что и дядя Чэнь Цинпина Чэнь Юбэнь получил свой тайцзицюань от Чэнь Чансина, возможно, внеся в него изменения в соответствии с "шаолиньским" искусством семьи Чэнь из Чэньцзягоу. Тан Хао утверждает, что У Юйсян изучал у Ян Лучаня лао цзя (старую ветвь) стиля Чэнь, а в Чжаобао - синь цзя (новую ветвь) опять-таки стиля Чэнь. Получается, что кроме стиля Чэнь он ничего больше не знал, но как тогда объяснить, что его мастерство и его стиль не имеют с Чэнями ничего общего и базируются на "не чэньском" тайцзицюань? Ни в искусстве Чэнь Цинпина из Чжаобао, ни у У Юйсяна и последователей его линии, якобы с этим мастером связанной, нет и намека на основополагающую для стиля Чэней силу "чаньсыцзинь". А это также может свидетельствовать о том, что до Чэнь Синя, впервые введшего ее в своем трактате, стиля Чэнь либо вовсе не было, либо это было совсем другое кулачное искусство. Каким конкретно было наследие Чэнь Вантина, не знает никто - в этом признается даже Гу Люсинь, говоря только, что в нем было очень много от Шаолиня.

Как мы видим, простор для исследований очень широк, вопросов более чем достаточно, и многое еще только предстоит выяснить. Хотелось бы еще несколько слов сказать о долголетии. Сразу оговоримся, что мы ни в коем случае не призываем верить в то, что древним даосам действительно удалось раскрыть секреты какого-то сверхдолголетия или даже бессмертия, однако есть некоторые наблюдения, которые могли бы вызвать интерес у современных геронтологов. Автор хотел бы поделиться чисто фактической информацией, которой он располагает, пока, правда, только по одной из ветвей тайцзицюань (стиля У ). С некоторыми старшими представителями этой ветви ему удалось довольно близко познакомиться. Речь идет о наших современниках, живущих в более-менее спокойное время, что позволяет проводить относительно "чистый" эксперимент на предмет долгой жизни, ведь многим известным мастерам в периоды бурных исторических событий, эпидемий по "внешним" причинам не суждено было дожить до старости.

Возьмем, к примеру, семью основателя тайцзицюань стиля У – У Цзяньцюаня. До недавнего времени жила и здравствовала его дочь У Инхуа и ее муж Ма Юэлян. Несмотря на почти столетний возраст, они вели очень активный образ жизни и возглавляли "Общество тайцзицюань У Цзяньцюаня" в Шанхае, ими издан целый ряд книг по тайцзицюань. В возрасте около ста лет умер сын У Цзяньцюаня У Гунцзао, также до конца дней остававшийся очень деятельным человеком. Часто упоминавшийся нами У Тунань, в детстве безнадежно больной ребенок, после обучения у У Цзяньцюаня и Ян Шаохоу избавился от всех тяжелейших заболеваний и дожил до 105 лет. Жизнь его оборвалась в результате несчастного случая в 1989 году. У Тунань до последних лет сохранял завидную работоспособность, был профессором нескольких университетов, обладал великолепной памятью, позволявшей ему без бумажки читать многочасовые доклады. Он намеревался прожить минимум 150 лет. Его жена также занималась тайцзицюань, и ей сейчас за сто лет. Полон жизненной активности 84-летний мастер Ван Пэйшэн. Летом 1999 года состоялось учреждение его исследовательского общества. При этом важно отметить, что Ван Пэйшэн до сих пор в прекрасной боевой форме и мало кто из именитых мастеров решился бы помериться с ним силами. В начале 80-х годов на "товарищеской" встрече с патриархами такой жесткой японской школы, какой является сёриндзи кэмпо, он вышел абсолютным победителем, после чего его уже восемь раз приглашали в Японию,  где  его  величают  самыми громкими эпитетами.

 

Это свидетельствует о том, что принцип Чжан Саньфэна "мягкостью преодолевать жесткость" действительно работает независимо от возраста. Одному из учеников У Тунаня – Чжоу  И, сейчас тоже под 80, он тоже в 40 лет был безнадежно болен и стоял одной ногой в могиле, но, начав заниматься тайцзицюань, не только вылечился сам, отрегулировал до совершенства свой организм, но и лечит теперь других, при этом ему поддаются такие сложнейшие заболевания, как болезнь Паркинсона, разные формы паралича и т.д. К нему обращаются известнейшие люди со всего мира. Несмотря на возраст, он постоянно путешествует из страны в страну, передает свое удивительное искусство и продолжает эксперимент своего учителя, разрабатывая концепцию "активного долголетия". И действительно, только к середине жизни человек приобретает наиболее ценные для общества опыт и знания, но преждевременные старость и немощность сводят их на нет. Сколько бы еще великих открытий подарили миру такие знаменитые ученые, как Энштейн, Павлов, Циолковский и другие, если бы их годы были продлены, и если бы их долголетие было бы активным. Да и, пожалуй, никто из стариков не хочет быть обузой ни родственникам, ни друзьям. Кстати, в деревне Чжаобао также много мастеров тайцзицюань, чей возраст примерно – сто лет.

Мы говорили сейчас о реальном положительном эффекте от занятий настоящим тайцзицюань, ибо в последнее время имеет место широко распространенное явление серьезной профанации этого искусства во всем мире, делаются попытки адаптировать его к спорту и т.д. Тайцзицюань ценен сам по себе как один из видов воплощения традиционного учения о "вскармливании жизни" (яншэнсюэ ) – уникального экологического явления великой китайской культуры. Это, как ни парадоксально звучит, комплексная оздоровительная система самосовершенствования и самозащиты. При этом в высшей степени эффективная даже в том виде, как ее практикуют вышеназванные люди, не являющиеся уже сами даосами и не использующие тайной даосской алхимии. Что же касается даосских феноменов в области долголетия, то именно сейчас пришло время их документально засвидетельствовать, если таковые имеются, о чем на каждом шагу можно услышать в Китае. Так, например, в недавно переведенной на русский язык биографической книге известного мастера Ван Липина приводятся почти фантастические данные о его реальных и ныне даже еще живущих учителях. Было бы крайне интересно провести в данном направлении ряд официальных исследований, чтобы внести ясность относительно возможностей китайской традиционной "протогеронтологии".